Соотношение значения, понятия и концепта в общем языке и терминологии

Язык – это система, в которой можно выделить ряд подсистем. Одной из таких подсистем является терминология. Под терминологией понимается кодифицированная подсистема специальной лексики. У терминологии нет собственной фонетической и грамматической систем, но она имеет свой собственный специальный словарь, в основном доступный лишь представителям данной профессии. Терминология не является полностью обособленной от общего языка. Под общим языком понимается подсистема внутри системы словарного состава языка, которая отличается высокой степенью употребительности всеми членами языкового коллектива. Происходит постоянный обмен номинативными единицами между общим лексическим фондом и терминологией: номинанты специальной подсистемы могут расширить свой объем применения, сочетаемость и понятийную соотнесенность и перейти в разряд общей лексики, слова общей лексики, наоборот, иногда подвергаются переосмыслению и переходят в специальные лексические подсистемы. С.В. Гринев полагает, что "в настоящее время практически каждое существительное (за исключением стилистически окрашенных) обозначает понятие, которое является предметом исследования той или иной науки" [Гринев, 1993, с. 28]. А.И. Моисеев отмечает, что типичные бытовые слова – отец, мать, сын, дочь и т.п. – неизменно причисляются к терминологии в качестве терминов родства [Моисеев, 1970, с.131]. Все, что окружает человека в быту (мебель, одежда, пища и т.п.) "было в свое время предметом производства и торговли, а многие бытовые действия совпадают с производственными; совпадают и соответствующие наименования" [Моисеев, 1970, с.130]. Связь между общим языком и терминологией обусловливает сходства и различия между ними на семантическом, понятийном и концептуальном уровнях. При всем многообразии определений термина, большое число формулировок указывают на основное свойство термина – обозначение понятия. С.В. Гринев определяет термин как "номинативную специальную лексическую единицу (слово или словосочетание), принимаемую для точного наименования специальных понятий" [Гринев, 1993, с. 33]. В данном определении подчеркивается основная характеристика термина – прямая связь со специальным понятием, понятием определенной области науки. С.В. Гринев отмечает, что термином может быть не только отдельное слово, но и словосочетание, если оно служит для номинации одного специального понятия. Термины являются кодифицированными, официально принятыми обозначениями специальных понятий, использующимися как в устной, так и в письменной формах научной речи. Одним из важнейших свойств термина является содержательная точность, под которой понимается четкость, ограниченность значения терминов. Эта четкость значения обусловлена тем, что специальное понятие имеет четкие границы, устанавливаемые с помощью научного определения – дефиниции, которая одновременно является и определением значения термина. Поэтому дефиниция является необходимой принадлежностью термина, играя важную роль в выделении терминологической лексики из словарного состава языка. К вопросу о значении термина тесно примыкает вопрос о значении номенклатурного знака (номена). Под номенклатурой понимается "совокупность или перечень названий, употребляющихся в какой-л. отрасли науки, искусства, техники и т.д." [Словарь иностранных слов 1964, с. 443]. А.А. Реформатский полагает, что "терминология прежде всего связана с системой понятий данной науки, номенклатура же лишь этикетирует ее объекты. Поэтому номенклатура может быть мыслима и как последовательность букв алфавита (витамин А, витамин В…), и как последовательность цифр (МАГ-5, МАГ-8) и иных любых произвольно условных обозначений. Номенклатура прямо не соотнесена с понятиями науки. Поэтому она не репрезентирует науку в системе ее понятий". [Реформатский, 1961, с. 47]. Схожей точки зрения придерживается А.В. Суперанская полагая, что номены называют "видимый и воспринимаемый предмет, без реализации его точного места в системе классификации и без соотношения с другими предметами" [Суперанская, 1976, с. 77-78]. Под номенклатурой Г.О. Винокур предлагает "понимать систему совершенно абстрактных и условных символов, единственное назначение которой состоит в том, чтобы дать максимально удобные с практической точки зрения средства для обозначения предметов, без прямого отношения к потребностям теоретической мысли, оперирующей этими вещами" [Винокур, 1939, с. 8]. Л.А. Капанадзе, разбирая определение, данное Г.О. Винокуром, совершенно справедливо, на наш взгляд, отмечает, что из определения не ясно, что именно имеется в виду под "абстрактными и условными символами. Можно ли считать, что, например, химические термины, называющие определенные химические элементы, - условные символы?.. Они строго систематизированы и соподчинены; наконец, они определяют точное научное понятие. С полным правом они могут именоваться терминами… Характерно, что на практике провести границу между термином и номенклатурным знаком, если приписывать номену более широкое значение, почти невозможно" [Капанадзе, 1965, с. 83]. Таким образом, номены и термины имеют много общего. Их отличает системность, нормированность, связь с научно-техническим понятием. П. Томас, в частности, полагает, что к терминам относятся "отдельные слова, фразы, математические символы, химические формулы и т.д…" (перевод мой. – К.Д.) [см.: Thomas 1993, p. 43]. Поэтому мы считаем возможным рассматривать номены как разновидности терминов, у которых предметное значение преобладает над понятийным, однако в меньшей степени, чем у слова общего языка. Понятие представляет собой результат обобщения предметов некоторого класса по совокупности общих для предметов этого класса и отличительных для них признаков [см.: Войшвилло 1989, c. 91; Болдырев 2001, с. 24; Степанов 1975, с. 11; Володина 2000, 9-10]. На обобщающую сущность понятия указывает и следующее определение: "Понятие – это мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности посредством фиксации их свойств и отношений…" [Лингвистический энциклопедический словарь 1990, с. 384]. Концепт и понятие близки, но не тождественны. Понятие, как и концепт, является единицей мышления. Однако если у понятия различают объем (совокупность предметов или явлений, которые охватываются данным понятием) и содержание (совокупность объединенных в нем признаков одного или нескольких предметов или явлений), то концепт охватывает только содержание понятия, а также смысл слова, соотносимого с данным понятием. Тот набор представлений, знаний, ассоциацией, переживаний, который сопровождает то или иное слово и есть концепт, выражаемый этим словом [см.: Конькова 2001, с. 3-4; Войшвилло 1989, c. 92; Степанов 1997, с. 41-42]. По мнению Е.А. Кругликовой, все множество определений термина "концепт" можно отнести к двум, дополняющим друг друга, типам: 1) концепт – ментальная сущность, категория нашего сознания, хранящая информацию о том или ином фрагменте действительности; 2) концепт – ключевой элемент культуры [см.: Кругликова 2001 с. 8]. Концепты возникают в процессе построения информации об объектах и их свойствах, причем эта информация может включать как объективные данные об объектах, так и предположения по поводу их качеств и свойств. Таким образом, концепт, в отличие от понятия, отражает не просто существенные признаки объекта или явления, достаточные для понимания его сущности, а все те признаки, которые в данном языковом коллективе заполняются знанием об окружающем мире. Понятие существует постольку, поскольку оно выражено в языковой форме. Концепт, в отличие от понятия, может включать в себя элементы, не имеющие вербального выражения. Концептуальная информация может быть представлена в виде образов, картинок, схем и т.п. Следовательно, понятие является лишь частью концепта, так как под концептом понимается термин, служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и единиц той информационной структуры, которая отражает все знания об объекте и весь опыт контакта человека с этим объектом. Характер отражения знаний об окружающем мире предопределен не только личным опытом индивида, но и особенностями социума и культуры, в которых человек сформировался [см.; Кубрякова и др. 1996, с. 90; Верещагин, Костомаров 1973, с. 78-79; Степанов 1997, с. 10]. Концепты подразделяются на простые и сложные. Простые концепты являются элементами сложных концептов репрезентированных в отдельных словах, фразеологических сочетаниях, грамматических формах, категориях, синтаксических структурах. Концепты также различаются по степени конкретности – абстрактности. Конкретные концепты отражают объекты и явления действительности, воспринимаемые органами чувств, поэтому их легче распознавать и классифицировать. Абстрактные концепты (например, концепты правовые) труднее всего поддаются описанию и классификации [см.; Болдырев 2001, с. 26-27, 43]. Сложный концепт представляет собой единицу с определенной, хотя и нежесткой структурой. Структура сложного концепта имеет для человека вид гештальта. Гештальт – это структура, элементы которой не могут существовать вне целого или общее значение которой не может быть выведено из значений ее элементов. Гештальты организуют мысли, восприятия, процессы познания, язык. Именно наличие гештальтов в сознании человека позволяет ему, в большинстве случаев, практически мгновенно отнести тот или иной объект к той или иной категории, основываясь на интуиции и жизненном опыте [см.; Болдырев 2001, с. 29-30; Лакофф 1981, с.350-368; Lakoff 1990, p. 284; Ungerer, Schmid 1996, p. 31-33]. Расположение элементов концепта носит индивидуальный характер. Можно предположить, что элементы концепта, связанного термином, более упорядочены, по сравнению с элементами концепта, выраженного в слове общего языка, так как термин в идеале лишен индивидуального восприятия, вследствие его четкой дефинированности. Однако процесс научного познания может привести не только к изменению объема и содержания соответствующего понятия, но и к выдвижению на первый план тех или иных его элементов. Это подтверждается наличием нескольких дефиниций одного и того же термина, акцентирующих внимание на разных элементах обозначаемого понятия. Примером могут служить две дефиниции окружности, приведенные С.Е. Никитиной. С.Е. Никитина определяет окружность "как замкнутую кривую, все точки которой равноудалены от центра, и как линию, образованную движением циркуля вокруг фиксированной точки" [Никитина 1987, с. 46]. Простые концепты представлены в семах, которые можно обнаружить в ходе компонентного анализа лексики. Все семы, входящие в толкование слова, отражают часть знаний о денотате. Сема, являясь минимальным компонентом значения, также представляет собой минимальный компонент той смысловой структуры, которая отражает объект или явление в сознании индивида (т.е. является концептуальным признаком). При этом концептуальные признаки неравноправны и различаются по степени абстрактности – от ядерного, предельно конкретно-образного, до периферийных, высокой степени абстракции [Попова, Стернин 1999, с. 17]. А. Вежбицкая называет простые концепты "примитивными". Именно простые концепты позволяют описать весь словарный запас языка. "Семантика может иметь объяснительную силу, только если ей удается "определить" сложные и темные значения с помощью простых и самопонятных" [Вежбицкая 1999, с. 14]. На отражение минимальными компонентами значения простых концептов указывает и Р. Джакендофф, называя их "семантико-концептуальные примитивы" (перевод мой. – К.Д.) [см.: Jackendoff 1983, p. 112]. Однако значение как слова общего языка, так и термина, не может быть сведено исключительно к выражаемому ими концепту. Тот факт, что значение слова не охватывает всего объема соответствующего концепта, подчеркивал и В. Гумбольдт: "Из массы неопределенного и бесформенного мышления слово вырывает известное количество признаков, соединяет их, сообщает им с помощью выбора звуков связь с другими родственными словами…" [Гумбольдт 1985, с. 364]. Отождествляя концепт со значением, "в семантической структуре значения каждого слова мы должны будем выделять индивидуальные компоненты значения, а это снимет существующее (признаваемое всеми, канонизированное) различие между значением и смыслом" [Болдырев 2001, с. 39]. Н.А Коровина полагает, что смысл представляет собой образующую сознания, которая объединяет визуальные, тактильные, слуховые, вкусовые, вербальные и другие возможные характеристики объекта, зафиксированные в сознании индивида [см.: Коровина 2002, с. 133]. На наш взгляд, данное определение смысла можно отнести и к концепту. По мнению Р.И. Павилениса, процесс концептуализации объектов и явлений окружающей действительности представляет собой "выделение объекта из ряда других, создание его ментального образа (совокупности знаний, понятий, представлений о нем)" [Павиленис 1983, с. 383]. Таким образом, концепты можно определить как "смыслы, составляющие когнитивно базисные мнения и знания" [Павиленис 1986, с. 241]. Значение охватывает лишь некоторый отрезок концепта выражаемого словом. Поскольку большинство слов многозначны, чаще всего один и тот же языковой знак объединяет множество признаков одного концепта. Разные языковые коллективы, закрепляя за языковым знаком различный общественный опыт контакта с тем или иным объектом или явлением действительности, отбирают для характеристики этого объекта или явления лишь некоторые, актуальные с их точки зрения признаки. Поэтому в значение слова могут быть включены как признаки актуальные с общечеловеческой точки зрения, что является следствием общности законов мышления, так и признаки культурно обусловленные. М.В. Никитин определяет значение как "концепт, связанный знаком" [Никитин 1973, c. 70]. На наш взгляд, точнее было бы говорить о значении как части концепта, связанного знаком. На связь концепта и значения указывает и Р. Джакендофф: "семантические структуры – это просто часть концептуальных структур, та часть, которая имеет вербальное выражение" (перевод мой. – К.Д.) [см.: Jackendoff 1983, p. 19]. Самые важные концепты кодируются именно в языке. Некоторые авторы подчеркивают, что концепт не может быть полностью описан, он может быть только реконструирован через свое языковое выражение и внеязыковые знания. Описывая концепт, мы непременно столкнемся с той его частью, которая относится к сфере личных, часто невыразимых переживаний и ощущений индивида [см.: Степанов 1997, с. 76]. Если рассматривать соотношение термина и концепта, то, исходя из природы термина, можно сделать вывод, что термин обозначает лишь его понятийную часть, и несущественные признаки соответствующего предмета или явления не включены в его семантику. То есть если вербальная форма, закрепленная за концептом, принадлежит кодифицированной подсистеме специальной лексики, то перед нами термин, значение которого есть научное понятие. При этом специальное (научное) понятие представляет собой мыслительную структуру в сознании специалистов – носителей терминологического подъязыка. По определению Е.К. Войшвилло, "научное понятие как форма логического мышления является концентрированным отражением внутренних, существенных, определяющих свойств и закономерных связей предметов материального мира" [Войшвилло 1989, с. 88]. С.Е. Никитина полагает, что концепт, понятийная часть которого обозначена термином, может быть репрезентирован в виде пятиугольника: Под признаками концепта (вершина В) понимаются характеристики понятия, представляющие совокупность утверждений об объекте. Из общего набора утверждений об объекте для дефиниции отбирается только часть, описывающая наиболее существенные его признаки, устанавливающая границы соответствующего понятия [см.: Никитина 1987, с. 45-46]. Языковой знак термина часто связан с тем или иным ранее сложившимся значением, привносимым из общего языка и называемым буквальным значением термина или его внутренней формой. Внутренняя форма является связующим звеном между логическим понятием и термином. При анализе понятийного значения термина, как правило, невозможно не обращать внимание на значение, которое имела данная лексема в общем языке [см.: Дианова, 1996 с. 11; Никитина, 1987 с. 46; Кутина 1970, с. 82]. Под буквальным значением мы понимаем значение отдельных элементов терминов-слов или морфем. Таким образом, можно говорить о внутренней форме термина, не имеющего общеязыкового значения, так как любой термин состоит из морфем, либо из слов, которые, в свою очередь, состоят из морфем. Любая морфема, составляющая термин (включая иноязычные морфемы, как правило, греческие или латинские), имеет значение. Термины с разной внутренней формой могут иметь общую дефиницию. Например, "термины щелевой и фрикативный, указывая на один и тот же денотат, имея одинаковую дефиницию, различаются тем, что во внутренней форме указывают на разные признаки, каждый из которых может быть достаточным для идентификации референта (в данном случае – звука определенного типа)" [Никитина 1987, с. 46]. Фрикативный [<лат. fricare – тереть] [Словарь иностранных слов 1964, с. 700]. Касаясь вопроса о соответствии буквального значения термина его действительному значению, Д.С. Лотте различает термины правильно ориентирующие, нейтральные и ложно ориентирующие. Чем больше буквальное значение соответствует содержанию понятия, которое соотносится со знаком термина, тем более точно ориентирующим является термин. При оценке точности термина необходимо считаться не с прежними, возможно уже утраченными значениями, восстановленными путем этимологических изысканий, а со значениями, которые связаны на сегодня в языке с этим знаком и которые привносятся в данную терминологию [см.: Лотте 1961, с. 24-25]. Терминологически выраженные понятия составляют лишь часть понятийной системы. Смысл научного текста заключается в образовании новых понятий и новых утверждений. Совокупность понятий, выраженных в научном тексте, гораздо богаче совокупности понятий, выраженных терминами, употребленными в нем [см.: Никитина 1987, с. 44]. Одной из причин этому является тот факт, что различное сочетание одних и тех же терминов в научном тексте приводит к тому, что в нем выражаются новые понятия. Другая причина состоит в непременном наличии слов общего языка в научном тексте. Следовательно, понятия, выражаемые словами общего языка, также входят в смысл всего текста. Понятие, выражаемое словом общего языка, не тождественно его значению, в отличие от понятия, обозначенного термином. Как указывает Е.К. Войшвилло, слова общего языка "употребляются интуитивно более или менее точно и без осознания того, по каким именно признакам выделяются или могут быть выделены обозначаемые ими предметы. В этом случае не выявлен смысл соответствующих общих имен, а следовательно, строго говоря, они не выражают понятий" [Войшвилло 1989, с. 99]. Следует отметить, что Е.К. Войшвилло понимает смысл уже, чем Н.А Коровина, полагая, что смыслы знаков-имен (которыми, безусловно, являются знаменательные лексемы) – это понятия. Вместе с тем, Е.К. Войшвилло указывает на то, что смысл придается знаку в некотором сообществе [см.: Войшвилло 1989, с. 9]. Мы полагаем, что смысл следует соотносить с концептом, а не с понятием, и что значительная часть характеристик объекта, зафиксированных в сознании индивида, социально и культурно обусловлена, так как процесс познания окружающего мира человеком всегда подвержен влиянию социума. Понятия, выражаемые словами общего языка, могут содержать несущественные признаки предметов с точки зрения научной картины мира, но значимые для конкретного индивида, выделяемые им на основе чувственной или интеллектуальной интуиции, основанной на совместной практической деятельности людей и общении в процессе деятельности [см.: Войшвилло 1989, с. 99]. Это обыденные понятия, понятия не в строгом смысле. В этом значении термина под понятием понимается "предмет, ставший объектом мысли (следовательно, названный и мыслимый в той или иной степени абстракции)" [Войшвилло 1989, с. 100]. Исходя из характеристики обыденных понятий, можно сделать вывод, что при всем разнообразии объема и содержания обыденных понятий в сознании разных индивидов всегда можно обнаружить ряд признаков, которые являются общими для людей, принадлежащих к тому или иному сообществу. Лексическое значение слова включает в себя три элемента, составляющих так называемый "семантический треугольник": 1) означающее – внешний элемент, звуковая оболочка слова или его графическое обозначение (лексема); 2) обозначаемый предмет – денотат (референт); 3) отражение предмета в сознании человека – сигнификат. Возникающая тройная связь "означающее – денотат – означаемое" и формирует лексическое значение слова. Следует отметить, что для слов общего языка наиболее важным является второй элемент данного триединства. Слова общего языка концентрируют внимание на конкретном предмете. В семантическом выражении на первый план выходит связь слова по денотату. Для семантического треугольника термина наиболее существенна связь по сигнификату, то есть соотнесенность лексемы термина с понятием, а не предметом, так как задача термина – как можно точнее и полнее охарактеризовать все существенные признаки предмета или явления. Соотнесенность же с реальным предметом действительности уходит на второй план. А.А. Потебня выделяет ближайшее и дальнейшее значения слова. Ближайшее значение – это то общее, что есть между говорящим и слушающим. Оно делает возможным понимание в процессе коммуникации, создавая для ее участников, думающих о разных вещах общую точку соприкосновения. А.А. Потебня называет ближайшее значение "народным". Дальнейшее значение у каждого индивида различается в зависимости от количества и качества различных элементов, оно лично [см.: Потебня 1958, с. 20]. Мы полагаем, что индивидуальные компоненты значения следует относить не к значению, а к смыслу слова, то есть к концепту, выражаемому словом. В своем понимании значения мы присоединяемся к И.Н. Горелову и К.Ф. Седову. По их мнению, "значение – это объективно сложившаяся в ходе истории общества система связей, которая стоит за словом. Это то, что объединяет различных носителей языка в понимании той или иной номинации. Обычно словарные толкования лексем стремятся выразить их значения" [Горелов, Седов 1997, с. 71]. Таким образом, под значением слова общего языка мы понимаем лишь ближайшее, "народное" значение в терминологии А.А. Потебни. Таким образом, значение слова общего языка представляет собой обыденное понятие с социально и культурно обусловленным объемом и содержанием, обогащенное дополнительными характеристиками выражаемого понятия (коннотацией), подверженное влиянию контекста, как лингвистического, так и ситуационного. И.Н. Горелов и К.Ф. Седов указывают, что "люди в сходных коммуникативных ситуациях ведут себя поразительно одинаково. Это связано с тем, что говорящие в каждый момент своей речевой биографии демонстрируют особенности группового речевого поведения" [Горелов; Седов 1997, с. 112]. То есть при всем многообразии контекстов значение слова общего языка включает в себя семантические элементы, выделяемые в нем всеми членами языкового коллектива. Понятие шире значения слова общего языка, так как оно выполняет обобщающую функцию, объединяя объекты или явления в определенный класс, значение же соотносится с конкретным предметом или явлением в определенной ситуации. В отличие от слов общего языка, термины именуют сознательно созданный элемент специального знания и являются элементами той или иной терминосистемы. Значение термина относительно свободно от влияния контекста, так как оно всегда четко определено. Влияние контекста на значение термина сводится к актуализации того или иного значения термина в случае его неоднозначности. В случае употребления в несвойственном для термина ненаучном контексте (бытовая речь, художественное произведение) термин перестает обозначать понятие, детерминологизируется и приобретает свойства слова общего языка (эмоциональность, выразительность, стилистическую окраску, контекстуальную зависимость значения). Если новое употребление закрепляется в языке, можно говорить о появлении общеязыкового значения термина и, соответственно, его детерминологизации в общем языке [см.: Арнольд 1959, с. 250; Гринев 1993, с. 29; Никитина 1987, с. 28, 31-32]. Одно из определений значения слова гласит, что "значение – то, чем данный объект является для людей, находящихся в процессе житейской, эстетической, научной, производственной, общественно-политической и другой деятельности" [Кондаков 1971, c. 162]. На наш взгляд, данное определение не раскрывает сущности значения слова, однако указывает на его прямую зависимость от рода деятельности человека, и, следовательно, предполагает разграничение значения слова общего языка (житейская деятельность) и термина (научная деятельность). Вопрос о коннотативном значении термина является дискуссионным. Многие лингвисты считают, что термины лишены коннотативного значения, и единственно возможное значение термина – это свободное денотативное значение [Баранникова, 1973; с. 131, Даниленко 1970, с. 311]. Другие ученые выделяют отдельные компоненты коннотативного значения термина. Ряд исследователей отмечают, что образность терминов, образованных путем метафорического переноса значений от слов общелитературного языка, и связанные с ним эмоциональность и экспрессивность часто являются стертыми, и практически не ощущаются специалистами [Гарбовский, 1988, с. 28]. С одной стороны, специалист в той или иной области действительно должен быть объективным и беспристрастным. Но с другой стороны, термины общественных наук (в том числе и юриспруденции) достаточно часто не свободны от оценочного компонента значения, так как общественные науки непосредственно связаны с жизнью индивида и общества и описывают общественные события и явления, оценивая степень их социального вреда или полезности. Поэтому мы соглашаемся с теми исследователями, которые признают неизбежность наличия оценки у терминов общественных наук, так как актуальность оценки в этих науках сохраняется постоянно [см.: Лейчик 1983, с. 84; Крючкова 1989, с. 110; Хорнунг 1971, с. 333]. Таким образом, терминам не присущи такие компоненты коннотативного значения, как выразительность и стилистическая окраска, однако термины общественных наук часто характеризуются оценочностью. Справедливость такой точки зрения доказывает, в частности, наличие в англо-американской юридической терминологии терминов death penalty, capital punishment, euthanasia и mercy killing. При этом термин capital punishment является эвфемизмом по отношению к термину death penalty, а термин euthanasia "более нейтрален с точки зрения коннотации" (перевод мой. – К.Д.) [MLU, p. 331]. На тесную связь терминологии общественных наук и общего языка указывает и Ф. Риггз: "когда ученые, занимающиеся общественными науками, пишут свои исследовательские работы, они стакиваются с двумя противоречивыми требованиями. Прежде всего, им необходимы конкретные, недвусмысленные понятия. В то же время эти ученые пишут о людях и их взаимоотношениях, то есть вопросах, которые, насколько это возможно, должны объясняться простым повседневным языком" (перевод мой. – К.Д.) [см.: Riggs, 1993, p.69]. Терминам многих наук, в том числе и общественных, свойственны полисемия и синонимия. Например, термин law в словаре Б.А. Гарнера снабжен семью дефинициями, присущими данному термину в пределах юридической терминосистемы [MLU, p. 503]. Термины accuse и charge в ряде юридических контекстов являются синонимами [MLU, p. 148]. Что касается терминологической омонимии, то она имеет место в случаях, когда термины с одинаковой формой принадлежат терминологиям разных наук, или в случае наличия в пределах одной терминологии терминов с одинаковой формой, принадлежащих разным частям речи. Таким образом, можно сделать вывод, что терминологии общественных наук находятся в более тесной связи с общим языком, по сравнению с терминологиями точных наук. Следовательно, научные понятия, обозначенные терминами общественных наук, более тесно связаны с обыденными понятиями, сращенными с "эмоциональными, волевыми и иными наслоениями", которые проявляются в значениях слов общего языка [Косов 1980, с. 17]. Все объекты и явления окружающей действительности находятся в определенных отношениях между собой. Как следствие, понятия об объектах и явлениях также взаимосвязаны. Отношения между понятиями затрагивают как их содержание, так и их объем. Например, объем понятия "negligent manslaughter" является частью объема понятия "manslaughter". Понятие "manslaughter" является родовым понятием по отношению к видовому понятию "negligent manslaughter". Е.К. Войшвилло указывает, что любые два понятия являются сравнимыми или несравнимыми. Два понятия, имеющие общий род сравнимы, а относящиеся к разным родам - несравнимы [см.: Войшвилло 1989, с. 178]. Таким образом, понятия "accidental manslaughter", "constructive manslaughter", "negligent manslaughter" являются сравнимыми, так объемы этих понятий входят в объем родового понятия "manslaughter". В то же время понятия "negligent manslaughter" и "bank robbery" несравнимы, так объем понятия "bank robbery" входит в объем другого родового понятия – понятия "robbery". Таким образом, сравнимыми являются понятия, отражающие объекты и явления с общими признаками. Учитывая тот факт, что понятия охватывают лишь существенные признаки объектов и явлений, можно сделать вывод, что общие признаки должны быть существенными признаками как одного, так и другого объекта или явления. Во множестве пар сравнимых понятий Е.К. Войшвилло выделяет совместимые и несовместимые. Понятия совместимы, если признаки, составляющие содержание этих понятий, могут принадлежать одним и тем же объектам или явлениям, их объемы имеют какие-то общие элементы. Если понятия не удовлетворяют этому условию, они несовместимы [см.: Войшвилло 1989, с. 180]. Понятия "capital punishment", "death penalty" и "euthanasia" объединяются родовым понятием "lawful homicide", при этом "capital punishment" и "death penalty" являются совместимыми понятиями, а пары "capital punishment" – "euthanasia" и "death penalty" –"euthanasia" представляют собой пары несовместимых понятий. Все приведенные понятия являются значениями соответствующих терминов, что позволяет утверждать, что термин всегда вступает в определенные родо-видовые отношения с другими терминами своей терминосистемы. Понятие является частью концепта, и, следовательно, наличие определенных отношений между понятиями позволяет говорить о взаимовлиянии различных концептов. В этой связи следует упомянуть о понятии фрейма. Концепт – это всегда знание, структурированное во фрейм. Фреймы представляют собой единицы, организованные вокруг некоторого концепта. В противоположность простому набору ассоциаций эти единицы содержат основную и потенциально возможную информацию, которая ассоциирована с тем или иным концептом, и удерживаются вместе логической связью. Например, концепт BUY, сопровождается в сознании человека с такими концептами, как BUYER, SELLER, GOODS, MONEY [см.: Болдырев 2001, с. 55-65; Ван Дейк 1989, с. 17; Филлмор 1988, с. 52-92; Ungerer, Schmid 1996, p. 206-207]. Теория фреймов позволяет, на наш взгляд, решить проблему, о которой, в частности, упоминает Р. Кемпсон. Проблема состоит в характере отношений между семой, и выражающим ее словом (например, между словом human и семой 'human') [см.: Kempson 1997, p. 19]. Как указывалось выше, сема является не только минимальным компонентом значения, но и простым концептом. Как любой концепт, простой концепт вступает во фреймовые связи с другими концептами. Таким образом, можно предположить, что сема 'human' находится в логической связи с семами, выделяемыми в значениях слова human, и в значении любого слова, содержащем сему 'human' всегда можно выделить те или иные семы, содержащиеся в значениях слова human. Из этого можно сделать вывод, что множество сем, составляющих семему human, включено во множество сем, составляющих все семемы, содержащие сему 'human'. На основании всего вышеизложенного можно сделать вывод, что значение слова общего языка богаче соотносимого с этим словом понятия за счет его дополнительной характеристики, выражения отношения индивида к обозначаемому словом факту действительности. Однако значения многих терминов общественных наук не свободны от оценочного компонента значения. Таким образом, терминосистемы общественных наук находятся в более тесной связи с общим языком, по сравнению с терминосистемами точных наук. Научные понятия, обозначенные терминами общественных наук, более тесно связаны с обыденными понятиями, которые проявляются в значениях слов общего языка. Связь терминологии и общего языка отражается не только в постоянном обогащении терминологии единицами общего лексического фонда и наоборот, но и в существовании у термина буквального значения, которое, так или иначе, связано с терминологическим. Значение слова общего языка подвержено значительному влиянию контекста. Толкование значения слова отражает обыденное понятие об объекте, в отличие от дефиниции термина, отражающей научное понятие, которое более точно, по сравнению с обыденным понятием, и составляет значение термина. Значение термина как элемента той или иной терминосистемы актуализируется только в пределах этой терминосистемы. Влияние контекста на значение термина сводится к актуализации того или иного значения термина, если термин многозначен. Если термин закрепляется в общем языке, можно говорить о появлении общеязыкового значения термина. Значение как термина, так и слова общего языка, представляет собой часть концепта, связанного знаком, причем терминологический знак связан с понятийной частью концепта. Концепт значительно шире понятия, он включает понятие в свой состав и содержит дополнительные семантические компоненты, отражающие индивидуальные особенности восприятия объекта или явления. Термин, в идеале, лишен индивидуального восприятия, вследствие его четкой дефинированности. Тем не менее, тесная связь юридической терминосистемы с общим языком, проявляющаяся, в частности, в полисемии и синонимии юридических терминов, позволяет предположить, что юридический термин не лишен субъективно-объективного восприятия, которое является следствием различий в трактовке одного и того же явления законодателями.