Национально-специфическая и аксиологическая интерпретация лжи и обмана в паремиологическом аспекте

Общеизвестно, что в паремиях наряду с общечеловеческим выражается характерное и специфическое для данной лингвокультурной общности, т.е. то, что принято называть «душой народа», национальным характером. Паремии есть культурный код, встроенный в язык, который выполняет роль сокровищ¬ницы и орудия передачи человеческого опыта. Обращение к сопоставительному анализу паремий оказывается в достаточ¬ной мере важным из-за фиксации ими стереотипов поведения людей в обществе, комбинаторики ценностных предпочтений и мотивировки последних. Мы пола¬гаем, что рассмотрение паремий в сопоставительном аспекте будет способство¬вать выявлению универсального и особенного в концепте обмана, а также помо¬жет установить, каким образом рассматриваемый концепт включается в мир че¬ловеческих взаимоотношений. Обращение к паремиологической объективации концепта «обман» объяс¬няется еще и способностью паремий нести дополнительную сеть ассоциативных отношений помимо собственно информации, эксплицируемой в контексте паре¬мии. Другими словами, «информация, непосредственно выраженная в словесном тексте паремии и образующая ее семиотический фокус, имплицитно содержит в «свернутом» виде некоторую более обобщенную информацию, составляющую семиотический фон паремии» (Черкасский, 1978:47). К примеру, рассемантиза¬цию «свернутой» информации, фиксируемой изречением «С кривдой жить больно, с правдой тошно», можно представить так: а) ложь является гедоническим злом, поскольку причиняет боль, ранит, следовательно, не может быть благом для человека; б) правда, противопоставляемая лжи, должна мыслиться как благо, но без вымысла, приукрашиваний, выдумок жизнь становится пресной, лишена привле¬кательности, а значит правда, ассоциируемая со скукой, тоской, - неприятна, в) и в итоге рассогласования прагматических и аксиологических оценок, между ценностной установкой личности и сугубо праксеологическими сообра¬жениями человеку предлагается альтернатива: примириться со злом или непри¬ятным благом. Активное использование в последние десятилетия термина «паремия», позволяющего объединить понятия «пословица» и «поговорка» в одну сигнифи¬кативную сферу, отнюдь не устраняет необходимости дифференцирования этих понятий. Поскольку проблема разграничения терминологических статусов пословиц и поговорок все еще является одной из актуальных, не имеющих до сих пор од¬нозначного решения проблем современной паремиологии, прежде чем присту¬пить к собственно сопоставительному анализу необходимо договориться об употреблении этих терминов. Безусловно, в рамках данного исследования мы не претендуем на рассмотрение этой проблемы во всей ее широте, однако назовем основные способы разграничения этих понятий. Итак, большинством отечественных и зарубежных паремиологов в основу разграничения понятий «пословица» и «поговорка» кладутся следующие прин¬ципы: 1) по синтаксической законченности: пословица - замкнутое предложение, поговорка - незамкнутое; 2) по характеру мотивировки общего значения (семантический критерий «разведения» понятий «пословица» и «поговорка»): Пословица совмещает в своей семантике два плана: буквальный - прямое значение, выраженное семантикой непосредственно составляющих ее слов/компонентного состава и переносный - значение, которое образно мотиви¬руется на основе первоначального смысла соответствующего прототипа. (1) The cross on the breast & the devil in the heart. Буквально: с крестом на груди, но с дьяволом в груди (сердце). Переносный план: некто в лицо говорит одно, а думает - противоположное. Поговорка обладает только прямым значением (буквальный план), не на¬делена образностью/метафорикой пословицы, не требует дальнейшей семантиза¬ции. (2) Всякая неправда - грех. Подобное разграничение кажется целесообразным, но, как пишет эстонс¬кий паремиолог А.А.Крикманн, «нет основания надеяться, что на основе призна¬ков «образный/необразный» можно разделить репертуар на два четко разграни¬ченных класса» (Крикманн, 1978: 93). К тому же, третий принцип разграничения понятий «пословица» и «поговорка» по степени обобщенности их семантики, о котором вскользь упоминал А.А.Крикманн и более основательно представил Ю.П.Солодуб, не позволяет отнести к числу поговорок большинство выражений, лишенных идиоматичности и обладающих только буквальным значением, но ха¬рактеризующихся большой степенью обобщенности своей семантики (см. под¬робнее: Крикманн, 1984: 153; Солодуб, 1994: 56- 59). Тогда, учитывая точку зрения Ю.П.Солодуба, выражение (2), не имеющее образного переосмысления буквального плана, следует отнести к разряду посло¬виц, поскольку оно отражает понимание жизненной закономерности, выражает нравоучение, имеющее рекомендательное свойство, другими словами, характе¬ризуется наибольшей степенью обобщенности значения. В то же время изрече¬ние (1) отражает хотя и типичную, но конкретную ситуацию, т.е. когда мы наб¬людаем, что некто лицемерит, мы говорим: «The cross on the breast & the devil in the heart». Другими словами, обладающее переносным значением, но ситуативно обусловленное и лишенное обобщающей силы, данное изречение будет причис¬лено к разряду поговорок. Мы намеренно отобрали приведенные примеры, чтобы продемонстрировать зависимость отнесения изречений к классу пословиц или поговорок от выбора критерия с точностью до наоборот. Проанализировав изложенные подходы к разграничению понятий «пословица» и «поговорка», мы пришли к выводу, что третья, по сути тоже (как и вторая) семантическая точка зрения более удовлетворяет целям нашего иссле¬дования. Мы решили отказаться от традиционного разведения понятий «пословица» и «поговорка», поскольку нас, в первую очередь, интересуют «промысленные» наивным сознанием жизненные закономерности, в частности, связанные с ложью/обманом, воспринимаемые как нравоучение и обладающие свойством рекомендации определенных действий «для всех и каждого». Свойство сентенциозности (нравоучительности) и сопутствующая ему ре¬комендательность (способность к рекомендации) составляют основу иллокутив¬ной семантики пословицы. Необходимо условиться, что значением некой пословицы мы будем назы¬вать абстрактную идею, переведенную на метаязык, в котором элиминирована метафорическая ткань пословицы. Например, значением пословицы «У лжеца дом сгорит - никто не поверит» является представление (идея): «Х или любой другой субъект, известный как говорящий неправду, теряет доверие окружаю¬щих». А соотнесение значения данной пословицы с той «ситуационной нишей», которую она заполняет при актуализации в контексте, будет формировать смысл пословицы, учитывая, что «смыслы нельзя исследовать в отвлечении от говоре¬ния и понимания как процессов взаимодействия психических субъектов» (Фрумкина, 1992: 3). Значение - виртуально, смысл - актуален. В нашем исследо¬вании мы будем иметь дело со значениями пословиц, их семантическим потен¬циалом, т.е. с тем чисто семантическим способом их изучения, который А.А.Крикманн назвал «максимально внеконтекстным» (Крикманн, 1978: 82). Рас¬смотрение же пословиц в их актуализациях, т.е. выявление их смысла, затруд¬нено «потому что в распоряжении паремиологов имеется безнадежно малое ко¬личество информации о действительных условиях применения пословиц и их контекстах, а этот пробел трудно восполним» (Крикманн, 1978:83). Ограничение сопоставительного исследования анализом лишь послович¬ных выражений несколько облегчает задачу отбора единиц в количественном плане. Еще одна проблема, с которой мы столкнулись, касается тематического принципа систематизации народных изречений. К примеру, принятая у В.И.Даля [ДП] тематизация паремического материала не удовлетворяет нашим целям, посколь¬ку в круг нашего рассмотрения попадают паремии, отражающие идею, представление об обмане косвенно. Так, нами исключается из сопоставительного анализа огромный корпус единиц о воровстве и мошенничестве, в основе кото¬рых лежит общее представление о нечестном образе жизни, приводящее к во¬ровству и/или мошенничеству, обману. Например, «Лучше по миру собирать, чем чужое брать», «И с умом воровать - беды не миновать» и многие другие. Мы будем в дальнейшем дифференцировать понятия «кража» и «обман», несмотря на их семантическую близость. Не будут подвергаться анализу также те пословицы, выявление значений которых затруднено из-за различий в интерпретации семантики составляющих ее компонентов. Например, «Лучше умереть, чем неправду терпеть». Речь может идти как о лжи/обмане, так и о несправедливости (о противопоставлении правды-истины и правды-несправедливости см. подробно: Степанов, 1997: 318-319). Отобранные таким образом 150 (75 русских и 75 английских) пословиц, не являющиеся параллелями, из общего числа более 1000 паремий представляют две группы пословичных изречений, которые реализуют: 1) выражение и предписание определенных правил поведения, имеющее деонтический характер; 2) констатацию общего закона типа «Всегда имеет место Х» или «Всякий Х обладает свойством/-ами Р». Для первой группы пословиц в русском языке наиболее характерна «архитектурная формула» (в терминологии М.Кууси) 2 лица ед. числа импера¬тива - носителя постоянно актуальных рекомендаций: Бойся Вышнего, не говори лишнего. В английском языке часто встречается формула «Лучше Х, чем У», констатирующая общую закономерность и имплицитно указывающая, чтобы ад¬ресат следовал такому принципу: Better speak truth rudely, than lie covertly Свойство обобщенности семантики пословиц второй группы, отражающих постоянно проявляющиеся жизненные закономерности, в большинстве случаев в русском языке реализуется: 1) с помощью синтаксической структуры инфинитивных предложений Неправдой жить - Бога прогневить 2) с помощью местоимения всякая (всяк, вся) как формального признака обобщенности в качестве подлежащего или определения к нему - Вся неправда от лукавого В обоих сопоставляемых языках носителем обобщенной до уровня законо¬мерности семантики является конструкция сложноподчиненного предложения, вводимая местоимением кто, обычно с коррелятом тот: Кто лжет, тот и крадет He that (who) deceives is ever suspected И в русском и в английском языках в пословичных выражениях второй группы либо присутствуют лексемы всегда, никогда, ever, never, always, семан¬тика которых характеризуется предельно временной обобщенностью, либо один из таких кванторов общности можно ввести в состав пословицы без ущерба для смысла: Умная ложь (всегда) лучше горькой правды A liar is not (never) believed when he speaks the truth. Однако, наличие в тексте пословиц кванторных слов вроде всегда, никогда не обуславливает алентический характер пословиц: последние не утверждают абсолютную истину, а выражают отношение. Эта мысль получает подтверждение благодаря наличию в фонде паремий единиц, противоречащих друг другу по своему содержанию. Разграничение пословиц на констатирующие и прескрип¬тивные, впрочем, весьма условно. Несмотря на формальное отсутствие деонти¬ческих определителей типа можно, нужно, нельзя, слова есть/ is, участвующие в предикации, и грамматическая изъявительность в пословицах могут восприни¬маться как 'должен (быть)', т.е. помимо констатирующей выполняют прескрип¬тивную функцию. Однако разница между изречениями различных народов, их этническая специфика заключается не только и не столько в архитектурной формуле посло¬виц, а в информационном объеме пословицы, составляющими которого явля¬ются информация, эксплицитно выраженная в тексте пословицы («семиотический фокус» у М.А.Черкасского) и присутствующая в тексте в «свернутом» виде имплицитная информация («семиотический фон»). Одна и та же «фоновая» информация (общая для двух сопоставляемых языков) может быть репрезентирована в ряде различных пословичных фокусов, отличающихся друг от друга предметно-образным наполнением. Поэтому для выявления об¬щего и специфического в концепте «обман» обратимся непосредственно к со¬поставлению предметно-образного содержания отобранных пословиц. Класси¬фикация (обобщение) пословиц производится на основании выделения инвариант¬ного значения, объединяющего некоторое множество пословичных единиц, которые служат знаками одного и того же класса ситуаций. Нами обнаружены следующие инвариантные значения (паремические представления об обмане) в русском и английском языках. Знаком (-) отмечено отсутствие эквивалента в сопоставляемом языке. 1. Обман/ложь - не от Бога, значит равны греху и наказуемы Неправдой жить - Бога прогневить (-) Делай (живи) не ложью - все выйдет по Божьи (-) Кто лжет, тот и крадет If you lie, you steal (He that will lie, will steal) Кто неправдой живет, того Бог убьет (-) От Бога дождь, от дьявола - ложь (-) Горе от Бога, а неправда - от дьявола (-) Вся неправда от лукавого (-) Всякая неправда - грех (-) В правде Бог помогает, а в неправде запинает (карает) (-) Бойся Вышнего, не говори лишнего (-) Ангел в правде помогает, а бес лжею подстрекает (-) Лихо будет тому, кто неправду делает кому (-) (-) Lying lips are abomination to the Lord (-) To wish to deceive heaven is the greatest folly in the world (-) Sin has many tools, but a lie is the handle which fits them all (-) Truth is God’s daughter (-) Deceiving those that trust us, is more than a sin (-) A lie is the curse of God (-) The liar & the murderer are children of the same village (-) A liar is worse than a thief Правда груба, да Богу люба (-) Клеветники на том свете раскаленные сковороды лижут (-) 2. Ложь/обман недолговечны: 2.1. непрочны, кратковременны (в отличие от правды) Что лживо, то и гнило (-) (-) A lie has no legs Ложь ходит на гнилых ногах (-) (-) Lies have short wings (legs) Ложь не живуща. Вранью корот- кий век (-) (-) A lie stands on one leg, & truth on two (-) A lie will give blossom but no fruit (-) The lip of truth shall be established for ever; but a lying tongue is but for a moment (-) Cheats never prosper (Cheating play never thrives) 2.2. Ложь/ неправда существуют лишь до восторжествования правды Ржа на железе, а правда в человеке не утаится (-) (-) There is no lie, spun so fine, through which the truth won’t shine Какова резва не будь ложь, а от правды не уйдет A lie runs until it is overtaken by the truth Ложь доводит до правды (уличает) (-) (-) The credit got by a lie lasts only till the truth comes out Рать стоит до мира, ложь стоит до правды (-) (-) Ве sure, a lie will find you out (-) Though a lie be swift, the truth overtakes it 2.3. Правда откроется рано или поздно: Правда выйдет наружу Truth will out Правда - елей, везде наверх всплывает Oil & truth get uppermost at last (Truth & oil are ever above Завали правду золотом, затопчи ее в грязь - все наружу выйдет (-) Правда на огне не горит, на воде не тонет (-) (-) Truth will come to light 3. Ложь опасна: 3.1. приносит вред Лжа (ложь), что ржа: тлит (-) (-) Bread of deceit is sweet to a mаn; but aftеrwards his mouth shall be filled with gravel Вранье, что дранье: того гляди руку занозишь (-) Тому худа не отбыть, кто привык неправдой жить (-) (-) Falsehood never made a fair hinder end (-) Lies do harm only to them that tells’em 3.2. обманывая других, обманываешь себя (-) Liars begin by imposing on others, but end by deceiving themselves (-) He, who seek to deceive another is, in time, deceived himself (-) Who thinks to deceive God has already deceived himself 4. Ложь/ обман не принесут счастья, благополучия, материальных благ Неправдой нажитое впрок не пойдет (-) Неправая нажива - детям не разжива (-) Неправедное - как пришло, так и ушло (-) Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься You can get far with a lie, but not come back Вранье не введет в добро (-) Лжецова сума всегда пуста (-) Тому Бог даст, кто правдой живет (-) 5.Обманувший теряет доверие людей Раз солгал, а навек лгуном стал He who lies once is never believed again Кто говорит иногда ложно, тому никогда верить не можно He that deceives is ever suspected Вчера солгал, а сегодня лгуном обзывают (-) (-) If we tell untruths, no one will believe us even when we do speak the truth Проврался, что прокрался: люди долго помнят (-) (-) The truth itself is not believed from those who often have deceived Лживый хоть правду скажет, никто не поверит A liar is not believed when he speaks the truth (-) A false tongue will hardly speak truth Со вранья не мрут, да вперед веры неймут (Соврешь - не помрешь, да вперед не поверят) (-) (-) False with one can be false with two 6. Нельзя дружить с лгуном Лжец всегда неверный друг, оболжет тебя вокруг (-) Лукавых людей не надобно иметь за друзей (-) 7. Люди хотят всю правду; любые проявления обмана осуждаемы Кто врет, того бы под гнет (-) Кто врет, тому бы бобра в рот (-) (-) It is an ill thing to be deceived but worse to deceive (-) It is better to be lied about than to lie (-) It is ill to put a blithe face on black heart Не с ветру говорится, что лгать не годится (-) Молодому лгать вредно, старому непотребно (-) (-) A white lie leaves a black spot (-) No lies are white, they all black (-) Half the truth is often great lie (-) Half a truth is worse than a whole lie В ком правды нет, в том добра мало (-) (-) A poor man is better than a liar Врать, так людей обегать (-) 8. Любая правда предпочтительнее лжи Лучше горькая правда, чем сладкая ложь (-) (-) Better suffer the truth than prosper by falsehood (-) The truth is better than a lie (-) Honesty is the best policy (-) Better speak truth rudely, than lie covertly (-) Truth will conquer, falsehood will kill 9. Одна ложь порождает другую (-) One lie begets another/a lie/untill they become a generation (-) One lie draws ten after it (-) A lie is like a snowball: the farther you roll it, the bigger it becomes (-) One deceit (lie) treads on the heels of another (-) One lie makes many 10. Ложь - обычное явление (+ненаказуемость/ дозволенность) Правда у Бога, а Кривда на земле (-) Враньем люди живут (-) Всяк человек ложь и мы то ж All men are liars Солгать ничего, было б на кого (-) (-) Lying pays no tax Живут же люди неправдой, так и нам не лопнуть (треснуть) стать (-) (-) No law for lying 11. Ложь - живуча, всегда была и всегда будет Неправда светом началась, светом и кончится (-) Будет в поле рожь, будет и в людях ложь (-) Свет спокон веку неправдой стоит (-) Не нами стала правда, не нами и закончится (-) 12. Ложь/обман допустимы: 12.1. в отношении других обманщиков (-) It is a double pleasure to cheat the cheater (-) To deceive the deceiver is no deceit 12.2. Ложь предпочтительнее правды, честности Умная ложь лучше глупой правды (-) Сладкая ложь лучше горькой правды (-) (-) Honesty is plain, but no good fellow (-) A necessary lie is harmless (-) A white lie is harmless; so it is a necessary one Лучше ложь ко спасению, нежели правда к погибели (Обман спаси- тельный лучше истины гибельной) (-) (-) A truth that’s told with bad intent beats all the lies you can invent (-) A lie travels round the world while truth is putting on her boots (-) Honesty is a fine jewel, but much out of fashion (-) Better a lie that heals than a truth that wounds 12.3. Лгать - выгодно, говорить правду - нет Правда в лаптях; а кривда, хоть в кривых, да в сапогах (-) (-) It is better to lie a little than to be unhappy much Правдой жить - ничего не нажить (-) Правду говорить - себе досадить (-) Правду говорить - никому не угодить (-) Говорить правду - терять дружбу The truth begets emnity Правдою не обуешься. (-) Правдою не оденешься (-) Правдою сыт не будешь (-) (-) Nothing stings like the truth Не обманешь - не продашь (-) (-) The honester man the worse luck 13. Не следует говорить всю правду (-) All truths are not to be told 14. Правда без лжи - непривлекательна/болезненна (-) Men who tell you almost nothing but the truth tell you almost nothing (-) Truth is too heavy; therefore few wear it (-) Truth alone wounds 15. Лгать необходимо: 15.1. для успеха, благополучия Не соврешь, и зобу не набьешь (-) Не все сохнут со врак, ино и добреют (-) (-) He who knows not how to dissemble knows not how to live 15.2. для существования / выяснения правды Не солгать, так и правды не сказать (-) Не будь лжи, не стало бы и правды (-) (-) Tell a lie & find (out) the truth Все проанализированные паремии могут быть расклассифицированы на три группы: 1) паремии, формулировка которых установлена в библейских текстах, или образована на основе их содержания, не имеющая прямых соответствий в тексте. Таких паремий, носящих универсальный характер, нами обнаружено 3 параллели. К примеру, «Всяк человек ложь и мы то ж» - «All men are liars». В обеих культурах сложилось достаточно устойчивое представление о бли¬зости и взаимосвязанности двух христианских грехов - лжи и воровства: Кто лжет, тот и крадет - If you lie, you steal. Как следствие такого восприятия лгущего субъекта встречаем в художественной литературе глаголы «обмануть», «обокрасть» в синтагматической близости: Его ничем не исправишь. У него только один способ добыть деньги - обмануть, обокрасть (Кубеев). Who’ve been lying, cheating, stealing from the people they’re employed to help (Hailey, WH). 2) 7 параллелей паремий имеют частичное расхождение в лексико-грамма¬тическом оформлении, совпадая по идее. Так, в английском и русском языках имеются паремии, где одна и та же идея вербализуется практически одинаково: «Правда - елей, везде наверх всплывает» - «Oil & truth get uppermost at last». Носители обоих языков имеют практически сходные представления о непрочнос¬ти, недолговечности, «неживучести» лжи и обмана: в русском ‘Ложь ходит на гнилых ногах’, в английском - ложь шатка ‘Lie stands on one leg...’, не может пе¬ремещаться ‘Lie has no legs/ short wings’. Поэтому при декодировании данных выражений смысловых трудностей у представителей другой культуры возник¬нуть не может. 3) бóльшая часть пословичных выражений - 65 (130) из общего числа (150) не имеет соответствий в сопоставляемом языке. Однако это отнюдь не означает непереводимости данных паремий. Благодаря имеющимся у носителей английс¬кого и русского языков сходным представлениям о лжи и обмане (и их разно¬видностях), преобладающее количество паремий этой группы могут быть пере¬ведены на другой язык без ущерба для смысла. Для иллюстрации сказанного можно привести такие примеры: дословный перевод английской паремии ‘The liar and the murderer are the children of the same village’ с сохранением соответст¬вующего образа - ‘Лжец и убийца - дети одной деревни’ будет адекватно понят носителями русского языка. Аналогично русскую паремию ‘Кто неправдой жи¬вет, того Бог убьет’ возможно, на наш взгляд, перевести следующим образом: ‘He that practices deception will be punished by God’. Трудности при переводе могут возникнуть, когда паремическое выражение содержит безэквивалентную, а значит, национально маркированную лексему. К примеру, выражение «Правда в лаптях, а кривда, хоть в кривых, да сапогах» содержит культурно значимую информацию, воплощенную в денотативном ас¬пекте значения слова ‘лапти’: указание на референт данного слова будет не осоз¬наваем носителями английского языка, устранение же образного основания па¬ремии ведет к утрате национально-культурной коннотации. Но такие паремии, в которых неизбежны потери национально-культурной коннотации, в нашей выборке являются единичными. Анализ представленного материала показывает, что амбивалентная сущ¬ность лжи/обмана находит свое отражение в пословицах обоих языков. При этом любопытным является факт, что пословичные выражения интерпретируют от¬ношение русского и английского языкового сознания к обсуждаемому концепту приблизительно одинаково: 25 русских и 22 английских пословицы характери¬зуют ложь/обман положительно и/или считают приемлемыми; 50 русских и 53 английских пословичных единицы осуждают исследуемый концепт/ трактуют его негативно. Как очевидно из представленного материала, и русскому, и англоязычному наивному сознанию присущ христианизированный стереотип восприятия лжи/обмана как греха (16 русских - 9 английских). Как известно, межнациональные различия могут сказываться в количест¬венной структуре пословичного фонда, т.е. в различной количественной запол¬няемости одного и того же вербального участка паремиологического пространст¬ва концепта «обман», и в этой связи необходимо заметить, что для английских изречений релевантным является тот факт, что реципиентом лжи/обмана в итоге оказывается сам продуцент (3 английских - 0 рус.) Английс¬кое языковое сознание выделяет свойство преемственности лжи/обмана, способ¬ности увеличиваться и приумножаться (5 англ. - 0 рус.), в то время как русское лингвосознание обращает внимание на признак жизнестойкости, извечности лжи/обмана (4 рус. - 0 англ.). Русскими пословичными выражениями одобряется факт лжи/обмана во спасение; в английском языке в двух случаях «святая ложь» (white lie) призна¬ется безвредной и необходимой, тогда как два других категорично ее осуждают. В русских пословицах никак не упоминается полуправда, английские же изрече¬ния интерпретируют ее как огромную ложь/ хуже целой лжи (2 английских - 0 русских). Будучи непосредственно связанными с различными сферами деятельности человека, ложь/обман, рассматриваемые с утилитарной точки зрения, призна¬ются более важными русской лингвокультурой, акцентирующей: а) материаль¬ную выгоду и житейскую пользу лжи/обмана в 11 случаях (англ. - 5); б) их вред, бесполезность, отсутствие благополучия в 10 случаях (англ. - 3). Логический инвариант, который можно сформулировать как «Выбор меньшего зла», характерен для ряда пословиц обоих языков. Такие пословицы, предлагающие альтернативные ситуации, которые отдают предпочтение одному из двух сравниваемых объектов/состояний субъекта, подтверждают амбивалент¬ную специфику лжи/обмана в обоих сопоставляемых языках. В английском языке, с одной стороны, честный, хотя и бедный предпоч¬тительнее, чем нечестный, хотя и богатый (А рооr man is better than a liar), с дру¬гой стороны, небольшое количество лжи оказывается более желательным, чем честность, обрекающая на несчастье (It is better to lie a little than to be unhappy much), а также лучше признается ложь, которая лечит, чем правда, которая ра¬нит (Better a lie that heals than a truth that wounds). Аналогично в русском языке в одном случае отдается предпочтение правде, приносящей страдание (Лучше горькая правда ...), в двух других пред¬почтительной оказывается ложь, обеспечивающая душевное спокойствие/ удов¬летворение (Лучше умная/ сладкая ложь...). Такого рода неоднозначность и про¬тиворечивость культурно значимых ориентиров, обозначенных в паремиях, В.Н.Телия объясняет тем, что язык может отражать и доминирующие факты группового или корпоративного, а не только общенародного самосознания (Телия, 1996: 235). Отдельно хотелось бы заметить, что паремиологический фонд русского языка обращает на себя внимание наличием паремий, фиксирующих трудность, а порой и невозможность выбора между правдой и ложью. Такие паремии не включены в число исследуемых единиц, и поэтому не являются предметом де¬тального анализа, однако могут свидетельствовать о концепте русской души (о русском национальном характере см.: Вежбицкая, 1996): «Правдою жить, от людей отбыть, а неправдою жить, Бога прогневить», «Неправдою жить не хочется, правдою жить не можется», «С кривдою жить больно , с правдою - тошно», «Сказать не велят, утаить нельзя», «Правду сказать не могу, а лгать не хочу» и другие. Подобные паремии не только становятся иллюстрацией трудности выбора, с которым сталкивается человек в житейских ситуациях, но и характеризуют свойства русского характера, его склонность к пассивности, нежеланию быть от¬ветственным за принятое решение. Из приведенного ниже примера очевидно, что невозможность самостоятельного разрешения дилеммы, страх перед ответ¬ственностью принятия решения заставляет обращаться к некоему арбитру за благословением лжи: Тетю Наташу страшно напугало слово «суд». Сказать правды она не могла, но и врать перед судом боялась, грех на душу боялась брать. Поэтому и поехала к батюшке за советом... Была она у священника... Сказал, что не всякая ложь зло. А эта сразу три жизни сохранит. (Л.Драгунова, Гв). И русским и английским языковым сознанием образы Правды и Лжи пер¬сонифицируются, продолжая многовековую традицию (см. 1.2. настоящей главы), наделяются «деятельными» признаками. Переосмысление паремических аллегорий (т.е. замена нечеловеческих денотатов человеческими) выражает об¬щую тенденцию антропоцентризма пословиц. Паремии, являясь выразителями наивной картины мира, есть специфичес¬кий кодекс правил, так или иначе обосновывающих акты принятия практических решений, которые сопровождают обыденную деятельность человека. На страте¬гии принятия решений ориентированы представления аксиологического харак¬тера, которые эксплицитно/имплицитно закреплены в большинстве пословичных выражений. Оценка в паремиях предназначена для воздействия на слушающего, являясь выразителем рекомендации, нормоустановки. Поскольку выявлению аксиологического потенциала пословиц и поговорок в рамках собственно паре¬миологических исследований не уделялось должного внимания (Баранов, 1989: 80), то нам представляется интересным на данном этапе нашего исследования обратить внимание на «оценочный потенциал» паремий, фиксирующих отноше¬ние к исследуемому концепту. Оценка выражает тот тип информации, в который погружено знание о ценности обозначаемого в целом/отдельного его свойства. Но, как отмечает В.Н.Телия, «сама оценка имеет разные аспекты - утилитарные, гедонистические, морально-нравственные и т.п., т.е. реестр этих аспектов зависит от того, какую ценность усматривает субъект в объекте» (Телия, 1996: 109). А.Н.Барановым выделяются 4 типа оценок: количественные оценки, гомеостатические оценки, прототипические и общие оценки (Баранов, 1989). Количественные оценки (К-оценки) позволяют выявить положение конк¬ретной ситуации/ее компонентов среди аналогичных ситуаций по количествен¬ному параметру. Поскольку очевидно, что процедура квантификации, по сути, подразумевает сравнение со стереотипом - тем количеством, который говоря¬щий считает нормативным для данной ситуации, то К-оценки зачастую прояв¬ляются в сравнении с наличием некой ситуации-эталона, того, что обычно бы¬вает, т.е. посредством прототипических оценок (П-оценок). На шкале П-оценок располагаются области минимума, максимума и П-нормы. Как пишет А.Н.Баранов, «значение некоторого признака Q, характеризующего положение вещей W, будет для W прототипической нормой, если оно присуще большинству вещей из некоторого множества А, к которому принадлежит и W, или если оно присуще W в большинстве моментов его существования» (Баранов, 1989: 78). Подчеркнем, что говорить о количественных и прототипических типах оценки по отношению ко лжи и обману можно лишь условно, принимая за немаркиро¬ванную в отрицательном или положительном диапазонах оценки норму некий общественно допустимый легализованный минимум, поскольку представить себе количественные нормы для принципиально ненормативного действия крайне за¬труднительно. Гомеостатические (или целевые) оценки (Г-оценки) выявляют степень приложения усилий, необходимых для достижения определенной цели, пресле¬дуемой субъектом. Г-оценки могут быть охарактеризованы как через К-оценки (количественный план необходимых для достижения целей ресурсов), так и по¬средством П-оценок (меньше - обычный запас данных ресурсов у человека - больше). Общие оценки (О-оценки) описывают положение дел, связывая его со свойством желательности/нежелательности, и могут выражаться эксплицитно аксиологическими предикатами «хорошо» или «плохо». В основе О-оценки ле¬жит сочетание социального (стереотипные представления о ценностной картине мире) и индивидуального (субъективное отношение субъекта к объекту, пред¬ставления типа - нравится/не нравится, приятно/неприятно). Уровни оценки ситуации/ее компонентов, основанные на различных типах оценок, соответствуют иерархии уровней оценивания: К-оценка → П-оценка → Г-оценка → О-оценка, полное прохождение которых в процессе оценивания представляет когнитивную аксиологическую процедуру. Однако, как замечает А.Н.Баранов, «акт оценки не обязательно требует последовательного продвиже¬ния от одного уровня к другому в соответствии с оценочной иерархией» (Баранов, 1989: 80). В некоторых случаях оценка, скрытая в метафорической ткани текста па¬ремии, имплицитна, следовательно, затруднительна для анализа стратегий оцени¬вания. Ограничив, таким образом, число анализируемых паремий единицами, имеющими в основном эксплицитное выражение бинарных стратегий оценива¬ния, мы пошли по пути, предложенному А.Н.Барановым, и попытались проана¬лизировать варианты совмещения оценок различных типов и, соответственно, стратегии оценивания, которые зафиксированы в корпусе отобранных паремий. Последовательность типов оценок в поверхностной структуре анализируемых паремий обнаруживает себя в виде следующих стратегий. I. Стратегии с исходной количественной оценкой: 1. К-оценка → К-оценка (а) One lie draws ten after it 2. К-оценка → П-оценка (б) One lie makes many 3. К-оценка → О-оценка (в) Раз солгал, навек лгуном стал (г) He who lies once is never believed again Очевидно, что стратегии с начальной К-оценкой исследуемых паремий не предполагают дальнейшей гомеостатической оценки (К-оценка → Г-оценка), т.е. в обоих языках не фиксируются количественные параметры лжи/обмана, необ¬ходимые для достижения некой цели. В самом деле, сколько доста¬точно/недостаточно обмана для успешности/неуспешности цели, преследуемой субъектом? Также видно, что К-оценка в стратегиях 1 и 2 может восприниматься неадекватно, поскольку просится дальнейшая аксиологическая интерпретация. К примеру, количественного оценивания в поверхностной структуре паремии (а) без расширения процедуры оценивания до П- или О-оценки явно недостаточно. В отличие от этого примера, общая оценка, имплицитно содержащаяся в паре¬мии (в), ставит точку в процедуре аксиологического оценивания (лгуном стал, и это плохо). II Стратегии с исходной прототипической оценкой 1. П-оценка → Г-оценка (а) You can get far with a lie, but not come back 2. П-оценка → П-оценка (б) Half the truth is often great lie 3. П-оценка → О-оценка (в) Молодому лгать вредно, старому непотребно Комбинаторика сочетаний П-, Г- и О-оценок с исходной прототипической оценкой в паремиях, отражающих концепт обмана, ориентируют носителя языка на негативное восприятие лжи/обмана: в 1. - не следует добиваться чего-либо с помощью лжи, аналогично в 3. - совмещение двух типов оценок в семантике лексемы ‘вредно’ - утилитарной и как следствие общей оценки (и это плохо), а также применимость О-оценки, имплицитно содержащейся в лексеме ‘непотребно’ наделяют ложь свойством нежелательности. Признак половинчатос¬ти, нецелостности правды в (б) характеризует такую правду как не-П-норму, т.к. является неестественным, неприсущим правде признаком в боль¬шинстве моментов ее существования. Лексема ‘great’ - показатель избыточности П-нормы (если за норму лжи может быть условно принят некий минимум, тре¬буемый от нас обществом, т.е. так называемая «социальная ложь»; см. 1 гл.). Однако, в этой стратегии «П-оценка → П-оценка» желательно расширение ак¬сиологической процедуры до О-оценки и/или до Г-оценки: полуправда - огром¬ная ложь, и это плохо, и не следует субъекту с ее помощью добиваться той или иной цели. III Стратегии с исходной гомеостатической оценкой 1. Г-оценка → Г-оценка (а) Не соврешь, зобу не набьешь (б) Неправдой нажитое впрок не пойдет и др. 2. Г-оценка → О-оценка (в) Лихо (худо) будет тому, кто неправду делает кому (г) To deceive a deceiver is no deceit и др. Носителю языка данная стратегия рекомендует оценивать ситуацию с точки зрения поставленной цели. Преобладающее количество паремий (54% всех проанализированных единиц), отражающих предпочтение стратегий с начальной гомеостатической оценкой, - чрезвычайно разнообразны - вплоть до проповеды¬вания противоположного. Например, в (а) для достижения материальных благ рекомендуется использовать ложь, тогда как (б) ориентирует носителя языка на то, что не следует удовлетворять жизненные потребности с помощью неправды. Лексема ‘лихо’/‘худо’ (плохо) в примере (в) позволяет адекватно интер¬претировать ложь как нежелательный акт, следовательно, не рекомендуемый субъекту при принятии решений. Ситуация в пословице (г) имеет противопо¬ложную интерпретацию. Цель обмануть обманщика оценивается имплицитно положительно, значит обыденным менталитетом может быть рекомендована субъекту в подобной ситуации. Тот факт, что ни одна из анализируемых русских и английских паремий не фиксирует стратегию «К-оценка → Г-оценка», на наш взгляд, отнюдь не свиде¬тельствует об отсутствии названной стратегии в паремиологическом фонде обоих языков. Отсутствие стратегий типа «О-оценка → О-оценка» характерно для паре¬мий, описывающих ситуацию обмана. Примером стратегии «О-оценка → О-оценка» могла бы стать паремия ‘Всякая неправда - грех’, если бы лексема ‘неправда’ оценивалась однозначно как «плохо» или «хорошо». Данную страте¬гию можно квалифицировать скорее как моностратегию, имеющую рекоменда¬цию нежелательности. В проанализированном материале были зафиксированы 8 пословиц, отражающих моностратегию и имеющие рекомендацию предпочти¬тельности лжи/обмана - в 3 английских паремиях, рекомендацию нежелательнос¬ти лжи - в 5 русских пословичных единицах. Проанализированный материал подтверждает постулат аксиологии паре¬мики, сформулированный А.Н.Барановым: «если некоторая оценка является ис¬ходной в стратегии оценивания, то она сочетается либо с самой собою, либо с теми ее типами оценок, которые находятся справа от нее в последовательности «К-оценка → П-оценка → Г-оценка → О-оценка», отражающей полную аксиоло¬гическую процедуру» (Баранов, 1989: 83). Все изложенное выше позволяет сделать следующие выводы. 1. Обращение к пословичному фонду сопоставляемых языков способст¬вует выявлению универсального и различного в национально-культурных харак¬теристиках понятий «ложь/обман», в интерпретации отношения носителей языка к исследуемому концепту. 2. Паремии, отражая представления человека о мире и о закономерностях поведения в нем, фиксируют наиболее часто встречающиеся стратегии аксиоло¬гической процедуры принятия решений, являющиеся по сути наивными пред¬ставлениями носителей языка о стратегиях оценивания. 3. Изучение паремий способствует распредмечиванию разнообразных гра¬ней концепта «обман», раскрытию его амбивалентной сущности, которая стано¬вится причиной противоречивости пословиц, фиксирующих отношение к раз¬нообразным проявлениям обмана. 4. Среди анализируемых паремий, передающих отношение к концепту «обман», 10 (6 русских и 4 английских) оказались аксиологически немаркиро¬ваны, оценочно нейтральны. 5. Помимо выявленной типологии стратегий оценивания в проанализиро¬ванных паремиях обоих языков содержатся рекомендации предпочтения, харак¬теризующие и оценивающие ложь/обман как нежелательный, неприемлемый при обосновании принятия субъектом решения, необходимого в повседневной дея¬тельности, - в 103 пословичных единицах (50 русских - 53 английских) и рекомендации использования лжи/ обмана в 47 пословичных единицах (25 рус¬ских - 22 английских).