Репрезентация концепта CRIME терминами crime, offense и их дериватами

В начале мы рассмотрим особенности репрезентации концепта CRIME терминами-универбами crime, offense и их дериватами. Термины crime и offense являются ключевыми универбами-репрезентантами правового концепта CRIME [см.: Стернин 2001, с. 62]. Под деривацией мы понимаем словообразовательные процессы и их результаты, а также образование в языке любых вторичных знаков, в том числе и словосочетаний [см.: Лингвистический энциклопедический словарь 1990, с. 129]. Терминообразование в целом осуществляется теми же способами совообразования, которые используются в общем языке, то есть имеет место и семантическое, и морфологическое, и синтаксическое терминопроизводство. Что касается синтаксического способа терминообразования, то он понимается в терминоведении расширительно. В него включают не только образования лексикализованных словосочетаний (например, lawmaking), но и терминологизирование словосочетаний, обозначающих одно специальное понятие [см.: Даниленко 1973, с. 83-84]. Очевидно, что ядерным признаком концепта CRIME, репрезентируемого в юридической терминологии, является ядерная сема семемы термина crime. Обратимся к словарным дефинициям термина crime: 1) "any social harm that the law defines and makes punishable. This term is to be distinguished from civil wrong or tort" [MLU, p. 236]. 2) "a crime is a violation of a law in which there is injury to the public or a member of the public and a term in jail or prison, and/or a fine as possible penalties" [LLD]. Сравнивая приведенные словарные статьи, мы можем сделать вывод, что ядерной семой семемы термина crime является сема 'violation of law'. Также можно выделить семы 'injury to object of action', 'not tort' 'punishable'. Сема 'not tort' ближе остальных расположена к ядерной семе. С точки зрения права следствием преступления должно стать наказание. Наличие в семеме термина crime семы 'punishable' подтверждает фреймовую связь концептов CRIME и PUNISHMENT. Это также подтверждает мнение Л.Г. Федюченко, состоящее в том, что дефиниция термина выражает его фреймовый характер [см.: Федюченко 2003, с. 273]. Лексема crime как слово общего языка определяется следующим образом: "an action which is against the law, or, more generally, (an example of) bad or unacceptable behavior" [IDE p. 323]. Согласно данному определению значение лексемы crime как слова общего языка шире, чем значение термина crime, так как в ее семеме выделяется сема 'unacceptable behavior'. То есть значение лексемы crime как слова общего языка предполагает не только нарушение закона, но и любое поведение, противоречащее моральной норме. Кроме того, отсутствие семы 'punishable' позволяет говорить о том, что наказание не является обязательным следствием всех деяний, обозначаемых лексемой crime в общем языке. Следует подчеркнуть, что противоправные действия, классифицирующиеся как преступления, могут стать основанием гражданского иска. Термин offense употребляется для обозначения и гражданского правонарушения, и преступления как в британской, так и в американской юридических терминоситстемах [MLU, p. 614]. Таким образом, если термин offense употреблен вне достаточного дополнительного контекста, трудно определить, какое именно из двух правовых понятий он обозначает. По-видимому, этим объясняется появление термина-словосочетания criminal offense, который является синонимом термина crime [MLU, p. 237]. Данные факты подтверждают наличие общих признаков у концептов CRIME и TORT. Кроме того, значение лексемы offense в общем языке, определяемое как "upset and hurt feelings or feelings of annoyance, often because someone has been rude or shown a lack of respect" [IDE, p. 976], позволяет говорить о том, что термин offense имеет более узкое значение, по сравнению с общеязыковым значением соответствующей лексемы. Лексема offense в общем языке предполагает любую обиду или оскорбление, включая те, которые не становятся предметом гражданского иска и, тем более, не классифицируются как преступления. Наличие общих признаков у концептов CRIME и TORT (признаков, включенных в понятие "противоправное действие") объясняется тем, что в англосаксонском праве, лежащем в основе как британской, так и американской правовых систем, противоправные действия не подразделялись на деликты и преступления так же, как и в современном общем языке. Разделение противоправных действий на деликты и преступления появилось в британском праве в XIII веке. Таким образом, наблюдаемое в настоящее время пересечение признаков концептов CRIME и TORT уходит корнями в средневековье. Основная масса терминов-словосочетаний, обозначающих понятия "crime" или "offense" конкретизирует их, обозначая новые, которые логически опираются на понятия "crime" или "offense". Данные термины являются терминами верхних классификационных рядов и обобщенно называют группы противоправных действий. При этом термины-словосочетания, соотносимые с противоправными действиями, выдвигают на первый план те или иные специфические признаки противоправного действия, которые не проявляются в значениях терминов crime или offense. Термин criminal является дериватом термина crime. Фактически в британской и американской юридических терминологиях существуют два омонимичных термина: criminal (сущ.) и criminal (прил.). Термин criminal (сущ.) определяется как "anyone who has committed a crime, whether convicted of the offense or not. More properly it should apply only to those actually convicted of a crime" [LLD]. Исходя из данного определения, можно сделать вывод, что с точки зрения права, никакое деяние не может быть признано преступлением без вынесения соответствующего приговора суда субъекту деяния. Таким образом, можно говорить о наличии признака 'necessity of conviction' в составе правового концепта CRIME. Этот признак также отражен в латинской фразе nullum crimen, nullum poena, sans lege – "нет преступления, нет наказания без обращения к закону" [см.: Newman, Anderson 1989, p. 7]. Термин criminal (прил.) имеет следующие определения: 1) "of or relating to crime" (criminal justice); 2) "constituting a crime" (criminal activities) [MLU, p. 236]. Как видно из приведенных определений, термины, представленные субстантивными словосочетаниями, в которых в качестве терминоэлемента выступает термин criminal в первом значении, соотносятся с составляющими права, так или иначе касающимися преступности (criminal justice, criminal law, criminal intelligence и др.). Термины, образованные согласно модели criminal (прил.) + n, в которых термин (терминоэлемент) criminal сохраняет свое второе значение, обозначают противоправные действия (criminal activity, criminal intent, criminal damage и др.). Нами выделены две основных группы терминов, образованных по модели criminal (прил.) + n и содержащих в своих значениях сему противоправного действия. К первой группе относятся терминологические словосочетания, в которых сема противоправного действия заключена в значении терминоэлемента criminal (criminal act, criminal behavior и др.). Ко второй группе относятся термины-словосочетания, в которых терминоэлимент-существительное, если он функционирует как самостоятельный термин, содержит в своем значении сему противоправности, а сочетание данного существительного с лексемой criminal конкретизирует обозначаемое термином-существительным понятие, указывая на соотнесенность термина с уголовно-наказуемыми противоправными действиями (criminal damage, criminal mischief и др.). Damage – "loss, injury, or deterioration"; mischief – "a condition in which a person suffers a wrong or is under some hardship, esp. one that a statute seeks to remove or for which equity provides a remedy" [MLU, p. 243, 563]. Показательным в этом отношении является термин criminal abortion. Термин criminal abortion имеет следующее определение: "illegal intentionally induced miscarriage" [MLU, p. 8]. В настоящее время термин abortion не содержит в своем значении семы противоправности. Следовательно, сема противоправности наличествует в терминологическом словосочетании criminal abortion именно в значении терминоэлемента criminal. Но до 1938 года в Британии и до 1973 года в США аборт как таковой считался преступлением. Лексема abortion являлась юридическим термином, синонимичным термину criminal abortion, который также употреблялся [LLD; MLU, p. 8; Abortion in Law, History & Religion, p. 16]. Таким образом, сема противоправности в семеме термина criminal abortion не содержалась в значении отдельного терминоэлемента, как это происходит в современной юридической терминологии. Развитие британской и американской правовых культур привело к тому, что термин criminal abortion, ранее принадлежавший ко второй из выделяемых нами групп, теперь следует относить к первой группе. Это следует рассматривать как развитие правового концепта CRIME, связанное с тенденцией исключения ряда деяний из разряда преступных. С этой же тенденцией связано историческое изменение содержания понятия, обозначаемого термином criminal conversation, который является многозначным и имеет следующие значения: 1) "unlawful sexual intercourse with a married person" 2) "a tort action based on such unlawful intercourse" [MLU, p. 236]. Наличие двух значений термина criminal conversation напрямую связано с указанными выше двумя значениями термина criminal (имеющий состав преступления и относящийся к элементам права, касающимся преступности). В первом значении термин criminal conversation является синонимом термина adultery. При этом присутствие терминоэлемента conversation в составе данного термина нельзя отнести исключительно к явлению эвфемизации. В эпоху Возрождения лексема conversation употреблялась в значениях "сексуальный контакт", "интимные отношения". В современном праве термин criminal conversation является скорее архаизмом, чем эвфемизмом. Согласно общему праву, иск по поводу преступного полового сношения мог подать только муж. В некоторых штатах США адюльтер классифицируется как преступление, наказуемое штрафом или тюремным заключением, и в настоящее время. Однако уголовные обвинения почти никогда не предъявляются. Уголовное преследование за адюльтер в Британии было отменено в 1857 году. Как в Британии, так и в США адюльтер является основанием искового заявления о разводе, причем иск может быть подан как мужем, так и женой [MLU, p. 236; LLD; LLL]. То, что в ряде штатов США адюльтер по настоящее время классифицируется как преступление, по-видимому, связано с более строгой пуританской моралью, господствующей в Новом Свете. Это признак, дифференцирующий правовой концепта CRIME в Британии и США. В современном праве существует тенденция исключать из ряда преступных деяния, совершенные с согласия потерпевшего, а также те деяния, субъектом и объектом которых является одно и то же лицо. В качестве примера можно привести употребление наркотиков, деяния, совершенные с согласия потерпевшего (consensual crime, consensual sex offense). Все подобные действия соотносятся с родовым термином victimless crime. Из состава уголовно-наказуемых выведены деяния, соотносимые с терминами loitering (hanging out without any criminal activity) и miscegenation (marriage or cohabitation between people of different races) [см.: Newman, Anderson 1989, p. 7, 681; LLD]. Вместе с тем, наблюдается обратная тенденция более сурово наказывать за другие деяния, которые ранее не считались значительными (например, загрязнение окружающей среды) [см.: Newman, Anderson 1989, p. 7]. Данные явления, демонстрирующие историческое изменение правового концепта CRIME, отражены в бинарной оппозиции терминов to decriminalize (to reclassify [an activity] so that it is no longer considered a crime) и to criminalize (to make illegal, to outlaw) [MLU, p. 253, 237]. В ряде случаев суд имеет право рассматривать уголовно-ненаказуемое противоправное действие или уголовно-ненаказуемое несовершение должного действия как преступление. Данное право соотносится с термином-прилагательным quasi-criminal (a reference to a court's right to punish for actions or omissions as if they were criminal). Чаще всего суд пользуется этим правом, обвиняя родителя, который не заботится должным образом о своем ребенке, в неуважении к суду и налагая наказание в виде краткосрочного тюремного заключения. В этом случае обвиняемый пользуется всеми правами, которыми пользуются лица, совершившие уголовно-наказуемые деяния [LLD]. Термин quasi-criminal образован посредством словосложения двух терминов – quasi и criminal. В британской и американской юридической терминологии существует два омонимичных термина-латинизма с внешней формой quasi – quasi (прил.) и quasi (нар.). Оба термина имеют значение "as if, almost, somewhat, to a degree" и чаще являются элементом сложного термина (написание через дефис). При этом термин quasi (прил.) является элементом терминов-существительных (quasi-judge, quasi-corporation и др.), а термин quasi (нар.) является элементом терминов-прилагательных (quasi-criminal, quasi-compulsory и др.). В нашем материале зафиксирован один случай, когда термин quasi является элементом термина-словосочетания – quasi offense ("an act which, although not committed by the persons responsible for them, is by implication of law supposed to have been committed by their command, by other persons for whom they are answerable and an injury which has been caused by one person to another, without any intention to hurt them") [LLL; LLD; MLU, p. 725]. В целом, влияние латыни на английскую юридическую терминологию было очень велико, практически оно определило всю ее систему. Подтверждением этого служит ряд прямых латинских заимствований. Прямые заимствования – это слова, структурно совпадающие с иноязычными образованьями [см.: Касаткин, Крысин и др. 1989, с. 108]. Непременным условием таких заимствований в английской юридической терминологии, генетические истоки которой связаны с практическим использованием английских терминов, является, прежде всего, процесс переноса отсутствующих правовых понятий, вместе с терминами их обозначающими, из римского права в правовую культуру Англии. Кроме того, заимствованный иноязычный термин позволяет избежать ассоциаций термина с общеязыковым значением соответствующей лексемы или словосочетания, которые неизбежны в случае заимствования термина из общего языка и считаются нежелательными. Однако, юриспруденция, как и другие общественные науки, стремится удовлетворить двум противоречивым требованиям. Во-первых, юридические термины должны обозначать недвусмысленные научные понятия. Во-вторых, право, как и другие важные для человека и общества явления действительности, должно быть максимально доступным и понятным непрофессионалу. Таким образом, можно сделать вывод, что ассоциация юридического термина с общеязыковым значением соответствующей лексемы или словосочетания вредна только для профессиональных юристов, так как может привести к неправильному восприятию термина, особенно на начальном этапе изучения права. Если термин перешел в юридическую терминосистему из общего языка, то он воспринимается непрофессионалом именно как слово общего языка. Исходя из контекста, неспециалист может осознавать, что значение знакомого ему слова изменилось, но суть изменений остается ему недоступной. Слова общей лексики, переходя в юридическую терминологию, подвергаются переосмыслению, однако стержневое семантическое содержание остается без изменений. Поэтому, если непрофессионал сталкивается, например, с термином crime, он понимает, что речь идет о противоправном действии. Отождествление значений юридических терминов с общеязыковыми значениями соответствующих лексем и словосочетаний позволяет неспециалистам в области права, в определенной степени, понимать правовые категории, что важно, так как незнание закона, как известно, не освобождает от ответственности. Большинство терминов-словосочетаний, содержащих терминоэлименты crime или offense, соотносятся с определенными противоправными действиями. Исключения составляют термины, в которых терминоэлимент crime выступает как определение (crime control, uniform crime report). Термин-американизм uniform crime report – наименование ежегодного доклада ФБР о росте или падении процента восьми видов преступлений (willful homicide, forcible rape, robbery, burglary, aggravated assault, arson, larceny over 50 dollars, and motor-vehicle theft) [Newman, Anderson 1989, p. 677]. Термин crime представляет собой родовой термин по отношению к терминам felony и misdemeanor, что отражено в одном из определений термина crime: "a crime is a wrongdoing classified by the state or Congress as a felony or misdemeanor" [LLL]. Семы 'state' и 'congress' в семеме термина crime являются дополнительными признаками, дифференцирующими концепт CRIME в правовых культурах Британии и США. Термин felony обозначает тяжкие преступления, которые, в свою очередь, соотносятся с рядом дериватов терминов crime и offense. В качестве примера можно привести термины crime of violence ("an offense that is a felony and has as one of its essential elements the use, attempted use, or threatened use of physical force against the person or property of another, or an offense that by its very nature involves a substantial risk that such physical force may be used in the course of committing the offense"), serious criminal offense ("any felony; any crime of violence; or any crime of reckless driving or of driving while intoxicated or under the influence of alcohol or of prohibited substances if such crime involves personal injury to another") и др. [LLL]. Термин misdemeanor обозначает менее тяжкие преступления, которые также соотносятся с рядом дериватов терминов crime и offense. Таковыми являются синонимичные термины lesser crime, minor crime ("not a serious crime"), а также термин petty offense ("minor crime, such as traffic violation, which is generally punishable by a fine or short jail term"), criminal mischief ("the common law misdemeanor of intentionally destroying or damaging another's property") и др. [LLL; MLU, p. 522, 545]. Следует отметить, что в настоящее время данный термин употребляется только в американской юридической терминологии, так как британские правоведы посчитали, что термин petty offense излишне умаляет серьезность совершенного преступления [MLU, p. 657]. Ряд рассматриваемых терминов обозначают предельно общие понятия о преступных действиях и соотносятся со всеми преступлениями, независимо от их классификационной принадлежности. Например, таковым является термин criminal act ("any event that is subject to the control of human will relating to crime") [MLU, p. 19, 236]. Как в английском, так и в американском праве, важное значение имеет классификация преступлений по направленности противозаконного действия (offenses against person, offenses against property, offenses against state и др.). Очевидно, что те из рассматриваемых терминов-словосочетаний, которые обозначают преступные действия, соотносятся с деяниями, принадлежащими к той или иной лексико-семантической группе. Поскольку наличие одной интегральной семы в семемах ряда лексем является достаточным для их объединения в лексико-семантическую группу, внутри каждой из выделяемых лексико-семантических групп возможно выделение различных подгрупп на основании классификационных и семантических признаков. Элементы каждой из названных групп в то же время могут являться частью другой, более объемной группы. Таким образом, любая лексико-семантическая группа может рассматриваться как подгруппа в составе более объемной группы. Например, в лексико-семантической группе "offenses against person" (преступления против человека) можно выделить подгруппы "non-fatal offenses against person" (преступления против человека, несопряженные со смертью), fatal offenses against person" (преступления против человека, сопряженные со смертью), "sexual offenses" (половые преступления) и др. Преступления, соотносимые с термином-эвфемизмом crime against nature, составляют значительную часть преступлений подгруппы "sexual offenses". Термин crime against nature обозначает понятие о преступлениях, связанных с сексуальными перверсиями (sodomy, bestiality) [LLD]. Термин crime of violence обозначает понятие о любых фелониях, совершение которых связано, или с большой долей вероятности может быть связано с физической силой субъекта преступления ("the use, attempted use, or threatened use of physical force"). При этом объект преступления может быть как одушевленным, так и неодушевленным ("the person or property of another") [LLL]. Таким образом, можно сделать вывод, что некоторая часть преступлений, соотносимых с термином crime of violence, принадлежит группе "offenses against person", и некоторая часть относится к группе "offenses against property". В лексико-семантической группе "offenses against property" (преступления против собственности) можно выделить подгруппы "offenses involving stealing" (преступления, связанные с похищением имущества), "offenses committed in business or in influential jobs" (преступления, совершенные в процессе коммерческой деятельности или в процессе исполнения обязанностей, связанных с высокой занимаемой должностью) и др. Термин white collar crime соотносится с преступлениями подгруппы "offenses committed in business or in influential jobs" (commercial fraud, cheating consumers, insider trading on a stock market, embezzlement, etc.), совершенными в определенной сфере деятельности (business). Кроме того, внутренняя форма данного термина указывает на сложившийся в прошлом стереотип внешнего вида бизнесмена (белая рубашка, галстук). Термин white collar crime также указывает на тот факт, что представители "интеллигентных" профессий менее склонны к насильственным преступлениям, которые чаще совершаются менее образованными работниками физического труда (blue collar) [LLD]. Объем понятия, обозначаемого, термином-латинизмом crimen falsi ("the crime of falsifying") шире объема понятия, обозначенного термином white collar crime. Термин crimen falsi обозначает понятие о преступлениях, связанных с различными видами фальсификации (perjury, forgery, dishonesty, fraud, corruption) [MLU, p. 236]. При этом имеются в виду преступления, совершенные не только в процессе проведения коммерческих операций или в процессе исполнения обязанностей, связанных с высокой занимаемой должностью, но и в других сферах человеческой деятельности. Термин crimen falsi заимствован из латинского языка, и, безусловно, он не является дериватом термина crime или offense. Тем не менее, лексема crime происходит от латинского crimen – "обвинение, обвинительный пункт, обличительный упрек и (поскольку упрек неоснователен) клевета" [Петрученко 1994, с. 154]. Значение лексемы crimen в английской юридической терминологии подверглось метонимическому переосмыслению (перенос значения с последствия действия на само действие) и терминоэлемент crimen в составе термина crimen falsi стал синонимичен термину crime. Исходя из очевидной исторической связи лексем crimen и crime, целесообразно рассматривать термин crimen falsi совместно с терминами crime, offense и их дериватами. Несмотря на то, что термин crimen falsi является заимствованным, он не полностью свободен от ассоциаций со словами общего языка crime и false вследствие исторически общих корней и схожести внешних форм терминоэлиментов и соответствующих слов общего языка. Значение лексемы false в общем языке, как и значение лексемы crime, шире значения соответствующего юридического термина. Термин false имеет два значения: 1) erroneous, incorrect; 2) purposely deceptive [MLU, p. 348]. Помимо данных двух значений лексема false в общем языке имеет следующее значение: "not natural, artificial" [IDE, p. 499]. Ряд преступлений лексико-семантической группы "offenses against state" (преступления против государства) соотносятся с термином offenses involving official secrets. Преступления лексико-семантической группы "offenses against public order and decency" (преступления против общественного порядка и благопристойности) соотносятся с термином public offense ("a petty offense chiefly against public order and decency that falls short of an indictable misdemeanor") [LLD]. Лексико-семантическая группа "offenses against international law and order" (преступления против международного правопорядка) включает в себя преступные деяния, обозначаемые терминами crime against humanity ("atrocity (as extermination or enslavement) that is directed esp. against an entire population or part of a population on specious grounds and without regard to individual guilt or responsibility even on such grounds") и war crime ("any violation of the laws of war, as laid down by international customary law and certain international treaties"). Термин crime against humanity впервые был употреблен в 1945 году в лондонском соглашении о создании международного трибунала для рассмотрения дел военных преступников и связан с окончанием второй мировой войны. Согласно данному соглашению, нахождение обвиняемого в должности главы государства на момент совершения военного преступления не освобождает его от ответственности. Совершение преступных действий по приказу, а также исходя из военной необходимости, также не освобождает от ответственности. За общеуголовные военные преступления (убийства, жестокое обращение или депортацию гражданского населения с оккупированных территорий) наказания предусматривались и до 1945 года согласно соответствующим женевским конвенциям [Britannica Ready Reference 2003]. В лексико-семантической группе "offenses against public administration" (преступления против государственной власти) объединены ряд преступлений, соотносимых с терминами white collar crime и crimen falsi. Традиционно в отдельную группу выделяются дорожно-транспортные преступления (offenses relating to road traffic), часть которых соотносится с термином petty offense. Отдельно квалифицируются неоконченные преступления. Родовым термином, объединяющим все понятия о подобных преступлениях, является термин inchoate crime. Некоторые из неоконченных преступлений соотносятся с термином criminal attempt. Термины criminal attempt и attempt являются синонимами [MLU, p. 89]. Синонимичность терминов criminal attempt и attempt (coercion и criminal coercion, и др.) на современном этапе развития британского и американского уголовного права так же, как синонимичность терминов criminal abortion и abortion в прошлом, объясняется тем, что предметом уголовного права, в силу его специфики, являются только преступные деяния индивидов и попытки совершить только уголовно-наказуемые действия. Кроме того, неспециалист в области юриспруденции, сталкиваясь с термином criminal attempt, понимает, что речь идет о противоправном действии, основываясь на значении лексемы criminal общем языке. Стремление юридической терминологии быть, в определенной степени, доступной непрофессионалам также отражено в синонимичности терминов sodomy и crime of sodomy, theft и crime of theft и др. Термины-словосочетания, образованные по модели crime of + n, также обозначают понятия о преступных действиях, характер которых обозначен терминоэлементом-существительным. При рассмотрении любого уголовного дела принимаются во внимание обстоятельства, при которых было совершено преступление. Данные обстоятельства усугубляют, смягчают вину преступника, либо полностью освобождают его от ответственности. Это позволяет говорить о значимости признаков 'circumstance' и 'defense' для правового концепта CRIME. Одним из смягчающих вину обстоятельств является совершение преступления в состоянии аффекта. В британской и американской юридических терминологиях данное обстоятельство соотносится с синонимичными терминами crime of passion и crime passio(n)nel. Термины имеют следующие определение: "a defendant's excuse for committing a crime due to sudden anger or heartbreak, in order to eliminate the element of "premeditation"" [LLD; MLU, p. 236]. Согласно приведенному определению, преступления, совершенные в состоянии аффекта характеризуются определенным психологическим состоянием субъекта преступления ('anger or heartbreak'). Подобное психологическое состояние указывает на отсутствие заранее обдуманного умысла ('premeditation'). Во втором из приведенных терминов присутствует терминоэлемент-галлицизм. После нормандского завоевания в 1066 году, английская правовая система претерпела множество изменений, одно из которых заключалось в том, что язык завоевателей стал языком права. В начале 1100-х годов в Англии разразилась гражданская война, приведшая к расстройству законности и порядка. Генрих II (1154-1189) положил начало слиянию нормандских и английских правовых традиций с целью восстановить правовую систему в целом. После издания Эдуардом III (1312-1377) приказа о ведении всех судебных дел на английском языке и получения английским языком статуса государственного, языком права становится английский [Crime And Punishment Through Time]. В настоящее время термины или терминоэлементы-галлицизмы практически полностью вытеснены английскими эквивалентами. Низкая частотность лексемы passion(n)el подтверждается, в частности, неустойчивостью ее внешней формы. Термины-латинизмы и термины-галлицизмы составляют значительную часть британской и американской юридических терминологических систем (mens rea, actus reus, voir dire, de son tort и др.). Однако исторические события, приведшие к тому, что английский язык стал языком права, и, в меньшей степени, стремление юридической терминологии к относительной общедоступности спровоцировали появление терминов-калек (crime passionnel – crime of passion) или некалькированных, исконно английских терминов-синонимов. Так, одно из значений термина criminal intent имеет следующее определение: "the equivalent of mens rea, being the mental element requisite for quilt of the offense charged" [MLU, p. 237]. В британской и американской юридических терминосистемах употребляются два деривата терминов crime и offense, относящихся к лексико-семантической группе "субъекты противоправных действий" – criminal (сущ.) и offender. Согласно приведенному выше определению термина criminal, он соотносится с субъектами, совершившими уголовно-наказуемые противоправные действия. Термин offender имеет следующее определение: "а person who has been convicted of an offense or who has been adjudged to have committed an act of juvenile delinquency" [LLL]. Термин juvenile delinquency определяется следующим образом: "a violation of laws committed by a juvenile which would have been a crime if committed by an adult; or noncriminal acts committed by a juvenile for which supervision or treatment by juvenile authorities is authorized" [LLL]. Основываясь на приведенных дефинициях, можно сделать вывод, что термин offender соотносится с субъектами, совершившими как преступления, так и гражданские правонарушения. Это объясняется тем, что термин offense, от которого образован термин offender, соотносится как с преступлениями, так и с гражданскими правонарушениями. Кроме того, дефиниция термина juvenile delinquency, который присутствует в дефиниции термина offender, содержит указание на еще одно смягчающее вину или освобождающее от ответственности обстоятельство – несовершеннолетие субъекта противоправного действия. В британской и американской юридических терминологиях данное обстоятельство соотносится с термином infancy. В США в большинстве штатов лицо, не достигшее восемнадцати лет, не несет ответственности за совершенное преступление в той же степени, как совершеннолетний преступник. Однако в некоторых штатах возрастной порог уголовной ответственности понижен до четырнадцати лет для повторно совершивших преступления и за тяжкие преступления. В Британии возрастной порог уголовной ответственности повышался несколько раз. Согласно общему праву он составлял семь лет, но в 1933 году был поднят до восьми (Children and Young Person's Act 1933), а в 1963 году – до десяти лет (Children and Young Person's Act 1963). Тем не менее, если преступление совершено лицом, не достигшим семнадцати лет, лицо может быть освобождено от уголовной ответственности и попасть под надзор специальных органов опеки (Children and Young Person's Act 1969). Исключения составляют случаи причинения смерти [LLD; Cremona 1989, p. 204-205]. В США малолетний правонарушитель попадает под надзор сотрудника службы пробации. Условия пробации могут включать общественные работы, уплату штрафа, возмещение ущерба потерпевшему, посещение психолога, помещение в спецшколу и т.п. [A Guidebook to Understanding the Juvenile Justice System 2000, p. 13]. Итак, малолетние преступники наказываются менее строго, чем совершеннолетние, а устойчивая тяга к преступным действиям и совершение тяжких преступлений уменьшает влияние несовершеннолетия субъекта действия на смягчение наказания. Это доказывает, что тяжесть преступления, возраст преступника и его личностные характеристики значимы для британского и американского права, а, следовательно, и для правового концепта CRIME. Таким образом, мы выделяем концептуальный признак 'specification of a subject of a crime', который касается возраста и личностных характеристик субъекта преступления. В наиболее разветвленной классификации преступников, в которой происходит выделение большого количества видов, основным дифференциальным признаком является тип совершенного преступления. В ней повторяются классификационные ряды, выделяемые при системной дифференциации преступлений. Так же, как и различные группы преступлений, разные группы преступников выделяются в зависимости от направленности противозаконного действия с дальнейшей дифференциацией отдельных преступников. Основная масса терминов верхних классификационных рядов, соотносимых с субъектами преступных действий, образована по модели adj + criminal, n + criminal и adj + offender, n + offender. Большинство терминов-словосочетаний, образованных по модели adj + criminal, n + criminal и adj + offender, n + offender имеют терминологические параллели, образованные по модели adj + crime, n + crime и adj + offense, n + offense (adult crime – adult criminal; juvenile offense – juvenile offender). Мы не приводим полную классификацию лиц, совершивших противоправные действия, так как все ее звенья четко соотносятся с классификацией преступлений, подробно описанной выше. Терминологические номинанты, репрезентирующие концепт CRIME, представляют четыре морфологических класса: существительные, глаголы, прилагательные и наречия, так как уголовно-наказуемые действия могут быть выражены как в субстантивированной, так и в глагольной форме. При этом значимы дополнительные признаки преступных деяний, выражаемые прилагательными и наречиями. Необходимо отметить, что адъективные и адвербиальные термины редко употребляются абсолютивно и чаще являются терминоэлементами терминов-словосочетаний. Части речи можно рассматривать как проекции в мир языка разных по своей сути или по их восприятию человеком объектов действительности [см.: Кубрякова 1978, с. 4]. В частях речи отражается процесс первичной категоризации совокупности представлений, которые приобретает человек, осваивая мир [см.: Берестнев 1997, с. 11]. Термины-существительные в британской и американской юридических терминологиях сохраняют значения действия, но семантические и грамматические возможности существительного не могут покрыть набор всех терминируемых в терминосистемах понятий. Понятие "действие" содержит такие компоненты значения и такие характеристики, которые невозможно передать в рамках существительных и субстантивных словосочетаний. Важно не только назвать действие, но и выразить где и как оно происходит, в каком отношении находится к моменту речи, кто является его исполнителем и на какой объект оно направлено. Не всегда возможно "опредмечивание" термина, выражающего действие или процесс. С помощью существительного и субстантивных словосочетаний невозможно охватить все терминируемые в терминосистемах понятия. Адвербиальные термины указывают на признак действия или другого признака. Так, термин criminally, являясь дериватом термина criminal (crime → criminal → criminally), имеет два значения: признак преступного действия и признак действия, относящегося к уголовному праву (in a criminal manner ; under criminal law ) [MLU, p. 237]. Термин criminality (crime → criminal → criminality) опредмечивает признак, соотносимый с термином criminal: "the quality or fact of being criminal" [MLU, p. 237]. Итак, рассматриваемая лексико-семантическая группа терминов, обозначая наиболее общие правовые понятия, выражает центральные признаки концепта CRIME. Ядерным признаком правового концепта CRIME является нарушение закона ('violation of law'). Вместе с тем, существенными являются признаки, отличающие преступление от гражданского правонарушения ('not tort'), указывающие на приоритет неотвратимости наказания ('punishable') и необходимость судебного приговора для признания деяния преступным ('necessity of conviction'). Одна из целей уголовного права состоит в квалифицированной защите обвиняемого с учетом обстоятельств совершенного им деяния. Это позволяет говорить о значимости признаков, указывающих на обстоятельства деяния ('circumstance') и необходимость правовой защиты ('defense'). Возрастные и личностные характеристики субъекта преступления также существенны для права. Таким образом, мы выделяем концептуальный признак 'specification of a subject of a crime', конкретизирующий субъекта преступления по личностным и возрастным характеристикам. Преступления, могут стать основанием гражданского иска. Термин offense обозначает как преступления, так и гражданские правонарушения Наличие общих признаков у правовых концептов CRIME и TORT в настоящее время можно объяснить историческими причинами (отсутствие разделения противоправных действий на деликты и преступления в англосаксонском праве). Общеязыковые значения ключевых терминов-универбов, выражающих концепт CRIME, crime и offense шире терминологических. Это связано с тем, что предметом уголовного права, в первую очередь, являются противоправные, уголовно-наказуемые деяния индивидов. Таким образом, можно заключить, что правовой концепт CRIME характеризуется меньшим количеством признаков, по сравнению с обыденным концептом CRIME. Очевидно, что ассоциация значения терминологической единицы с ее общеязыковым значением может привести к неверной трактовке термина. Вместе с тем, стержневое семантическое содержание исконных языковых единиц в юридической терминологии и общем языке остается без изменений, что позволяет непрофессионалу понимать правовые категории. В целом, наблюдается стремление юридической терминологии быть, в определенной степени, доступной непрофессионалам. Это подтверждает взаимовлияние правового и обыденного концепта CRIME. Поскольку концепты являются ключевыми элементами культуры, можно говорить о взаимовлиянии обыденной и правовой культур. Развитие британской и американской правовых культур находит отражение в декриминализации ряда деяний и стремлении более строго наказывать за противоправные действия, ранее считавшиеся незначительными (аборт, загрязнение окружающей среды). Более строгая пуританская мораль Нового Света проявляется в формальной криминализации адюльтера в ряде штатов. Это один из признаков, дифференцирующих правовой концепт CRIME в Британии и США. Другие признаки, дифференцирующие концепт CRIME в двух странах связаны с различиями в государственном устройстве и различиями в классификации преступных деяний ('felony', 'misdemeanor', 'state', 'congress'). Также присутствуют признаки, указывающие на изменение концепта CRIME в ходе исторического процесса, важность некоторых исторических событий для юридической терминологии (нормандское завоевание, слияние нормандских и английских правовых традиций, отмена разделения преступных деяний на фелонии и мисдиминоры в Британии). Наличие в дефинициях терминов одной лексико-семантической подгруппы терминов других лексико-семантических подгрупп подтверждает тот факт, что части концепта CRIME, которые можно рассматривать как отдельные концепты, образующие концепт CRIME, находятся во фреймовых связях, и, следовательно, стойко ассоциированы друг с другом в сознании носителей юридического терминологического подъязыка. Это позволяет утверждать, что выделение тех или иных групп терминов, в том числе и традиционно принятых в праве, продиктовано утилитарными целями. Классификации юридических терминов по тому или иному признаку облегчают их использование, упрощают рассмотрение существенных для права фактов действительности. В нашем случае, классификации юридических терминов необходимы для достижения цели работы. Однако на концептуальном уровне классификационные границы размыты.