Репрезентация концепта CRIME терминами лексико-семантической группы "offenses against person"

Как в британском, так и в американском праве наиболее тяжкими считаются преступления, связанные с причинением смерти, то есть преступления подгруппы "fatal offenses against person". Все преступные действия, связанные с причинением смерти, соотносятся с термином homicide. Однако термин homicide "соотносится не только с преступлениями (как обычно думают), а также со случаями правомерного причинения смерти человеку" (перевод мой. – К.Д.) [см.: MLU, p. 406]. В качестве примера можно привести следующую дефиницию: "the killing of a human being due to the act or omission of another" [LLD]. Как указывает Р. Кемпсон, лексема killing содержит две семы – 'causation' и 'death' [Kempson 1997, p. 18]. Таким образом, в семеме термина homicide можно выделить три семы – 'causation', 'death' и 'person'. Тем не менее, как в британском, так и в американском праве термин homicide часто обозначает понятие только о случаях неправомерного причинения смерти человеку, о чем свидетельствуют следующие определения: 1) "causing the death of another person without legal justification or excuse, including UCR crimes of murder and nonnegligent manslaughter and negligent manslaughter" [Newman, Anderson 1989, p. 10]; 2) "crime in which the accused causes the death of another person" [Cremona 1989, p. 103]. Первая из приведенных дефиниций содержит указание на элемент права, присутствующий только в американской правовой культуре – 'UCR crime' (преступление, включенное в uniform crime report). Именно аббревиатура UCR в составе термина UCR crime указывает на различия в классификации преступных деяний в Британии и США. Дефиниция также содержит прямое указание на некоторые противоправные действия, соотносимые с термином homicide ('murder', 'nonnegligent manslaughter', 'negligent manslaughter'). Термин homicide, определяемый подобным образом, является синонимом термина criminal homicide – "murder, manslaughter or negligent homicide" [The American Criminal Justice Process 1989, p. 76]. Сужение объема правового понятия "homicide" (включение в него только противоправного причинения смерти), по-видимому, связано с тем, что предметом уголовного права, в первую очередь, являются противоправные, уголовно-наказуемые деяния индивидов. В прошлом термин homicide также соотносился с суицидальными случаями (homicide = "the killing of a human being by a human being"). В современном праве существует тенденция не соотносить суицид с термином homicide (homicide = "the killing of a human being by another human being"). Термин suicide ("the intentional killing of oneself") имеет следующие синонимы: self-killing, self-murder, self-slaughter, felo-de-se [MLU, p. 851]. Вторые элементы трех сложных слов-терминов (killing, murder, slaughter) употребляются в общем языке и определяются соответственно: 1) "causing (someone or something) to die" 2) "intentional killing of a person" 3) "the killing of many people or animals, often cruelly and unfairly, or in war" [IDE, p. 779, 930, 1350]. Элемент self в составе терминов указывает на то, что объект и субъект соотносимого с ними действия совпадают. Также в семемах терминов self-killing и self-slaughter не актуализируется ряд сем, наличествующих в семемах слов общего языка killing и slaughter. Это семы объекта действия, отличного от человека ('something', 'animal'), сема множественности объектов действия ('many people'), коннотативные семы, отражающие негативную оценку действия ('cruelly', 'unfairly'). Тем не менее, мы не можем утверждать, что семемы терминов suicide, self-murder, self-slaughter и self-killing полностью свободны от негативных оценочных компонентов, так как все они имеют параллели в общем языке. Британская и американская общественная мораль, основанная на христианской морали, предполагает негативное отношение к убийству вообще и к самоубийству в частности. С этой точки зрения термин felo-de-se является более удачным, так как он не имеет нетерминологического, общеязыкового значения и ассоциируется только с обозначаемым научным понятием. Негативное отношение к суициду находит отражение в американском праве. Формально суицид квалифицируется как преступление в большинстве штатов, но наказание не налагается за отсутствием субъекта деяния. Попытка самоубийства также является преступлением, но выживший не подвергается судебному преследованию. В Британии суицид выведен из состава уголовно-наказуемых деяний (Suicide Act 1961). Доведение до самоубийства или оказание помощи в совершении самоубийства квалифицируются как преступления даже в случае эвтаназии (euthanasia = "painless killing of a person with a painful, incurable disease or incapacitating disorder"). Вопрос об оправданности эвтаназии является не только этической, но и правовой проблемой. В настоящее время в США эвтаназия является правомерной в штате Орегон, если она удовлетворяет четким, строго контролируемым условиям. В праве Северной Каролины, Юты и Вайоминга четких указаний по поводу эвтаназии нет. В остальных штатах эвтаназия является уголовно-наказуемым деянием. В Британии эвтаназию относят к правомерным действиям. В 2000 году в британском парламенте был внесен законопроект о ее запрещении, который, однако, был отклонен [LLD; Cremona 1989, p. 113-114; Britannica Ready Reference; Physician Assisted Suicide In The US; Physician Assisted Suicide Outside The U.S.]. Итак, мы можем сделать вывод, что правовой концепт CRIME характеризуется диаметрально противоположными признаками (криминализация \ декриминализация одного и того же деяния) в сознании юристов, как США, так и Британии. Это связано с особенностями субъективно-объективного восприятия одного и того же явления законодателями и отражено в правовых диспутах, а также в различиях законодательств штатов в США. Подтверждается значимость признака 'subjective-objective perception' для англо-американского правового концепта CRIME. "Состязание" личных мнений юристов-профессионалов, а также неспециалистов в области юриспруденции (например, суд присяжных) помогает найти максимально объективный подход к правовой оценке того или иного деяния. Рассматривая репрезентацию концепта CRIME терминами лексико-семантической подгруппы "fatal offenses against person", целесообразно обратить внимание на особенности репрезентации данного концепта терминами, которые обозначают понятия о признаках, позволяющих квалифицировать то или иное деяние как преступное или правомерное. Следует отметить, что данные признаки присущи не только деяниям рассматриваемой группы, но и других групп. Любые преступные действия содержат два основных элемента состава преступления – само преступное действие и наличие виновной воли у субъекта преступного действия. В англо-американском праве понятия о данных элементах состава преступления обозначены терминами-латинизмами actus reus и mens rea [см.: Powell 1993, p. 46; Cremona 1989, p. 14; Burnham 1995, p. 491]. Термин actus reus имеет следующее определение: "a wrongful act; the element of conduct, as opposed to the mental state, that must be proved to convict a criminal defendant". Термин mens rea определяется следующим образом: "the state of mind that the prosecution, to secure a conviction, must prove that a defendant had when committing a crime" [MLU, p. 556]. Внутренняя форма термина mens rea не соответствует его значению (mens – ум, образ мыслей, настроение, характер; reus – подсудимый, обвиняемый, виновный) [Петрученко 1994, с. 385, 558]. Нарушение закона даже из благих побуждений является противоправным действием. Таким образом, осознанное совершение преступления характеризуется наличием виновной воли, вне зависимости от мотивов, которыми руководствуется субъект преступного действия. В современном англо-американском праве выделяются три формы виновной воли: намерение (intent), неосторожность (recklessness) и небрежность (negligence). Тем не менее, определение виновной воли зависит от специфики преступления [см.: MLU, p. 556; Powell 1993, p. 46; Burnham 1995, p. 491; Cremona 1989, p. 25-39]. В некоторых случаях, помимо наличия виновной воли и виновного действия, требуется установление причинно-следственной связи между действием и его результатом (causation). Термин causation имеет следующее определение: "the relation of cause and effect" [MLU, p. 138]. Как правило, обязанность установить наличие или отсутствие причинно-следственной связи между действием и его результатом возлагается на присяжных, и они руководствуются своим жизненным опытом и здравым смыслом. Практика уголовного судопроизводства показывает, что обосновать причинно-следственную связь может быть затруднительно, так как предварительно необходимо доказать, что данное действие совершено данным обвиняемым, а также установить степень причастности к действию других лиц, включая жертву [Cremona 1989, p. 44-45; Burnham 1995, p. 490]. Наличие элементов состава преступления должно быть доказано вне всяких обоснованных сомнений (beyond a reasonable doubt). Термин beyond a reasonable doubt определяется следующим образом: "the highest level of proof required to win a case. Necessary to get a guilty verdict in criminal cases" [LLL]. Термин имеет синоним moral certainty [LLD]. Наличие терминоэлемента moral в составе термина moral certainty подтверждает очевидную связь морали и права. Применение норм права требует проникновения в нравственную оценку жизненных отношений, обстоятельства по конкретному, юридически значимому делу. Таким образом, анализ моральных отношений необходим при рассмотрении многих уголовных дел. Требование отсутствия всяких обоснованных сомнений составляет часть инструкций, которые получают присяжные, участвующие в уголовном судебном разбирательстве. Присяжным сообщают, что они могут признать подсудимого виновным только при отсутствии разумных сомнений в его вине [Cremona 1989, p. 8-10; LLL]. Термин reasonable doubt определяется как "the level of certainty a juror must have to find a defendant guilty of a crime. A real doubt, based upon reason and common sense after careful and impartial consideration of all the evidence, or lack of evidence, in a case" [LLL]. Уверенность или неуверенность в виновности или степени вины подсудимого отчасти субъективна, поскольку находится под влиянием личного мнения судьи и/или присяжных [LLD]. Это также подтверждает наличие периферийного признака 'subjective-objective perception' у правового концепта CRIME. Так или иначе, судья и присяжные формируют свое мнение, основываясь на представленных средствах доказывания и доказательствах, то есть всей той информации, которая соотносится с терминами evidence и proof. Термин evidence имеет следующее определение: "in law, various things presented in court for the purpose of proving or disproving a question under inquiry" [LLL]. Одно из значений термина proof определяется следующим образом: "the conviction or persuasion of the mind of a judge or jury, by the exhibition of evidence, of the reality of a fact alleged" [LLL]. Как видно из приведенных дефиниций, термины evidence и proof в данных значениях не являются синонимичными. Термин proof соотносится с конкретным убеждением судьи или присяжных ('the conviction or persuasion of the mind'), основанном на информации по делу, соотносимой с термином evidence. Доказательство (proof) – это средство доказывания, улика (evidence) в идеале. Без средств доказывания нет доказательства, но не каждое средство доказывания является достаточным для формирования доказательства. Термин proof имеет более узкие значения: 1) "evidence that determines judgement in the court"; 2) "an attested written document that constitutes legal evidence". В данных значениях термин proof синонимичен термину evidence, значение которого также сужено (средство доказывания, достаточное для вынесения судебного решения или представляющее собой письменный документ) В другом значении термин proof синонимичен термину element of proof ("a type or a piece of evidence") [LLL; MLU, p. 333, 703-704]. Обязанность доказать вину лежит на стороне обвинения и соотносится с термином burden of proof ("the obligation of a party to prove his allegations during a trial") [LLL]. Поскольку обвинение в совершении преступления предъявляется от лица государства, именно государство в лице полномочных представителей обязано доказать вину подозреваемого. Подозреваемый не обязан доказывать свою невиновность, хотя он, безусловно, может помочь себе, представив доказательства своей невиновности [см.: Powell 1993, p. 45-46]. Данное правовое положение соотносится с термином presumption of innocence ("the indictment or formal charge against any person is not evidence of guilt"). Термин presumption определяется как "a fact assumed to be true under the law" [LLL]. Наличие в британской и американской юридических терминосистемах значительного количества терминов, обозначающих понятия об установлении истинности факта, их многозначность (а следовательно и частотность) показывает, что признак 'proof' является одним из центральных признаков правового концепта CRIME. В подгруппе "fatal offenses against person", помимо рассмотренного выше термина homicide, выделяются два основных термина-универба: murder и manslaughter. Murder предполагает "unlawful killing of a human being with malice aforethought" [MLU, p. 577]. Р. Кемпсон выделяет в лексеме murder три семы: 'intention', 'causation' и 'death' [Kempson 1997, с. 18]. Приведенная выше дефиниция показывает, что также можно выделить семы 'person' и 'unlawful'. Понятие "malice aforethought" относится к виновной воле тяжкого убийства (murder) [см.: Powell 1993, p. 46]. Следует отметить, что значение термина malice aforethought в составе дефиниции термина murder не предполагает осознанное намерение лица совершить недостойный поступок, так как "…это просто означает, что преступник причинил смерть жертве предумышленно, или при таких обстоятельствах, которые позволяют наложить на него такое суровое наказание, которое предусмотрено за предумышленное убийство" (перевод мой. – К.Д.) [MLU, p. 544]. Исходя из этого, мы не выделяем в семеме термина murder сему 'malice'. Подтверждается значимость признака 'circumstance' для правового концепта CRIME. Это объясняется тем, что суду никогда доподлинно неизвестно какими мотивами руководствовался преступник в момент совершения преступления, и решение о том, являлись ли его действия предумышленными или нет, выносится после рассмотрения обстоятельств дела. Дифференциация британского и американского концепта CRIME проявляется в наличии ряда терминов-американизмов, указывающих на более подробную классификацию тяжких убийств в американском праве. Уголовные кодексы штатов по-разному определяют степени тяжести предумышленного убийства. Например, в штате Пенсильвания убийство первой степени (murder of the first degree) определяется следующим образом: "all murders which shall be perpetrated by means of poison, or by lying in wait, or by any other kind of willful, deliberate, and premeditated killing, or which shall be committed in the perpetration or attempt to perpetrate, any arson, rape, robbery, or burglary" [LLL]. Согласно данной дефиниции, убийство первой степени характеризуется рядом признаков ('willfulness', 'deliberation', 'premeditation'), показано два примера способа убийства ('poison', 'lying in wait'), указано, что убийство может быть совершено при совершении или при попытке совершения другого преступления ('arson', 'rape', 'robbery', 'burglary'). Наличие в дефиниции термина лексико-семантической группы offenses against person терминов лексико-семантической группы offenses against property подтверждает фреймовую связь частей концепта CRIME и размытость классификационных границ на концептуальном уровне. Термин willfulness имеет следующее определение: "an act is done willfully if done voluntarily and intentionally, and with a specific intent to do something that law forbids" [MLU, p. 936]. Основываясь на данной дефиниции, можно утверждать, что признак 'malice' присутствует в правовом концепте CRIME, так как достаточно часто лицо совершает преступное деяние, полностью осознавая его противоправность и недостойность с точки зрения общественной морали. Термин deliberation определяется как "the act of the understanding by which the party examines whether a thing proposed ought to be done or not to be done, or whether it ought to be done in one manner or another. The deliberation relates to the end proposed, to the means of accomplishing that end, or to both" [LLL]. Термин указывает на тот факт, что с точки зрения права, дееспособное лицо обязано отдавать себе отчет в своих действиях, предвидеть их последствия и осознанно выбирать средства достижения своих целей. Любые действия, совершенные лицом, право презюмирует как осознанные. Неосознанность действий, отсутствие умысла должно быть доказано. Термин premeditation (planning, plotting or deliberating before doing something) предполагает не только осознанность совершаемых действий, но и их предварительное планирование. Следует отметить, что лексемы planning и plotting, присутствующие в дефиниции термина, не являются синонимичными и определяются соответственно: "making a set of decisions about how to do something in the future"; "a secret plan made by several people to do something that is wrong, harmful or not legal, esp. to do damage to a person or a government" [LLD; IDE, p. 1075, 1082]. Дефиниции лексем показывают, что значение лексемы planning, шире, так как предполагает планирование не только противоправных, но и правомерных деяний. Лексема plotting обозначает секретное планирование несколькими лицами недостойных деяний с точки зрения морали или права (заговор). Можно утверждать, что значения лексем planning и deliberating в дефиниции термина premeditation сужены (планирование только противоправных действий), так как в уголовном праве термин соотносится с планированием преступных деяний. Доказательством этому служит тот факт, что дериват термина premeditation – глагол в форме страдательного причастия (premeditated) – всегда предшествует термину-существительному, соотносимому с недостойным деянием (premeditated murder), образуя термин-словосочетание [MLU, p. 684]. Таким образом, можно сделать вывод, что семема термина premeditation не свободна от отрицательных коннотаций. Большинство предумышленных убийств совершается с применением тех или иных средств причинения смерти. Все они соотносятся с термином deadly weapon ("any firearm, or other weapon, device, instrument, material or substance, whether animate or inanimate, which in the manner it is used or is intended to be used is known to be capable of producing death or serious bodily injury"). Согласно приведенному определению, с данным термином соотносятся не только средства причинения смерти, но и средства нанесения тяжких телесных повреждений (serious bodily injury). При этом должно быть доказано, что лицо не только обладало средством причинения смерти или нанесения тяжких телесных повреждений, но и использовало его для достижения своей преступной цели [The American Criminal Justice Process 1989, p. 76; LLL]. Одно из определений термина murder by lying in wait сформулировано следующим образом: "an intentional infliction upon the person killed of bodily harm involving a high degree of probability that it will result in death and which shows a wanton disregard for human life". При этом обвинение должно доказать, что соотносимые с термином действия произведены с заранее обдуманным злым умыслом (malice aforethought) [LLL]. Согласно уголовному праву Калифорнии murder by lying in wait предполагает: "an intentional murder, committed under circumstances which include (1) a concealment of purpose, (2) a substantial period of watching and waiting for an opportune time to act, and (3) immediately thereafter, a surprise attack on an unsuspecting victim from a position of advantage" [LLL]. Убийство второй степени (murder of the second degree), как и убийство первой степени, в зависимости от штата определяется по-разному. Одно из определений сформулировано следующим образом: "non-premeditated killing, resulting from an assault in which death of the victim was a distinct possibility" [LLD]. Данное определение показывает, что убийство второй степени характеризуется отсутствием заранее обдуманного умысла (premeditation) и является следствием совершения другого преступления (assault). Согласно другим определениям, элементы состава преступления, квалифицируемого как убийство второй степени, сходны с элементами состава преступления, подпадающего под определение убийства первой степени. На практике различие состоит в степени суровости приговоров, и обвинение квалифицирует убийство как первой или второй степени по своему усмотрению, в зависимости от обстоятельств дела [LLL]. Это также свидетельствует о присутствии периферийного признака "subjective-objective perception" у концепта CRIME. Кроме того, различия в дефинициях одних и тех же терминов-американизмов подтверждают тот факт, что концепт CRIME "приобретает различные оттенки в американской культуре: в различных штатах ему “приписывают” либо кардинально разные, либо с небольшими отличиями смыслы" [Евтушок 2003, с. 31]. Таким образом, можно говорить о региональной дифференциации концепта CRIME в США. Термин manslaughter определяется следующим образом: 1) "killing a person unlawfully but without malice aforethought" [MLU, p. 547]; 2) "the unlawful killing of a human being without malice or premeditation, either expressed or implied; distinguished from murder, which requires malicious intent" [LLL]; 3) "the unlawful killing of another person without premeditation or so-called "malice aforethought" (an evil intent prior to the killing)" [LLD]. В отличие от семемы термина murder, семема термина manslaughter не содержит семы 'intention', но сема противоправности сохраняется ('unlawful'). Отсутствие умысла приводит к тому, что деяния, соотносимые с термином manslaughter, наказываются менее строго, чем деяния, соотносимые с термином murder. В британской и в американской юридических терминосистемах наличествуют два основных видовых термина-словосочетания, в которых в качестве главного слова выступает термин manslaughter – involuntary manslaughter и voluntary manslaughter. Дефиниции термина involuntary manslaughter сформулированы следующим образом: 1) "a death caused by a violation of a non-felony, such as reckless driving (called "vehicular manslaughter")" [LLD]; 2) "in the case of involuntary manslaughter the accused lacks malice aforethought, the mens rea for murder" [Cremona 1989, p. 113]. Термин voluntary manslaughter имеет следующие определения: 1) "killing in heat of passion or while committing a felony" [LLD]; 2) "voluntary manslaughter exists in cases where both the actus reus and the mens rea for murder are present, but an additional factor exists, which operates as a partial defense to murder reducing it to manslaughter" [Cremona 1989, p. 113]. Традиция общего права, лежащего в основе британской и американской правовых систем, предполагает только один фактор, "превращающий" тяжкое убийство в простое – провокацию (provocation). В 1957 году в Британии было введено еще два дополнительных фактора – ограниченная вменяемость и договоренность о совместном совершении самоубийства (diminished responsibility, suicide pact) (The Homicide Act 1957) [Cremona 1989, p. 113; Burnham 1995, p. 496]. Термин diminished responsibility предполагает "a criminal defense that allows one who is on borderline of insanity to receive a comparatively light sentence" [MLU p. 277]. Существование нескольких видов защиты по уголовному делу [Cremona 1989, p. 203-214; Burnham 1995, p. 499-500], показывает, что признак 'defense' является одним из центральных признаков правового концепта CRIME. В настоящее время термин suicide pact в британском и американском уголовном праве употребляется редко в связи с декриминализацией суицида. Как было показано выше, американское уголовное право предполагает более подробную классификацию предумышленных убийств, чем британское, и определения предумышленного убийства той или иной степени разнятся от штата к штату. Некоторые британские правоведы, наоборот, предлагают еще более упростить классификацию случаев причинения смерти человеку, отменив разделение случаев противоправного причинения смерти на предумышленные убийства (murder) и простые убийства (manslaughter). Предлагается соотносить все случаи противоправного причинения смерти человеку с терминами offense of homicide или unlawful killing и принимать во внимание намерения, психическое состояние обвиняемого и обстоятельства совершения преступления только для определения соразмерного наказания [Elliot, Quinn 2000, p. 54]. Можно сделать вывод, что британские и американские правоведы относятся к противоправному причинению смерти неоднозначно, что является еще одним подтверждением наличия признака 'subjective-objective perception' у правового концепта CRIME. Основная масса терминов рассматриваемой лексико-семантической подгруппы представлена субстантивными словосочетаниями, в состав которых входят лексемы homicide, murder или manslaughter. Большинство семем терминов-словосочетаний, в которых в качестве главного слова выступает лексема homicide, помимо других конкретизирующих сем, приобретают сему 'unlawful'. В семемах терминов-словосочетаний, в которых актуализируется сема 'unlawful', выделяются дополнительные семы, характеризующие преступление с точки зрения мотивов (agrarian murder, gangland murder, wanton murder), степени подготовленности (premeditated murder, calculated murder), количества субъектов и объектов преступления (multiple murder, gang murder). Также выделяются семы, характеризующие обстоятельства преступления (torture murder, felony murder, reckless homicide, accidental manslaughter, voluntary manslaughter), степень тяжести преступления (capital murder, non-capital murder, first-degree murder, second-degree murder, felonious homicide, unintentional murder). Семы, принадлежащие к разным группам, могут актуализироваться в семеме одного термина (мотивы и обстоятельства, количество объектов преступления и степень тяжести и т.д.). Ряд терминов-универбов лексико-семантической подгруппы "fatal offenses against person" являются дериватами других терминов – терминов-существительных. Чаще всего деривация приводит к тому, что сема результата действия заменяется семой самого действия (murder – to murder, manslaughter – to manslaughter) (нулевая деривация), актуализируется сема лица, совершающего действие (murderer, manslaughterer). В одном случае зафиксировано наличие семы женского пола лица, совершающего действие (murderess). Следует отметить, что стремление права объективно оценивать то или иное деяние, независимо от пола лица, его совершившего, проявляется в достаточно редком употреблении последнего из приведенных терминов, а так же терминов, подобных ему (procecutrix, testatrix, inheritress и др.) [MLU, p. 802]. Термин justifiable homicide соотносится только с правомерными случаями причинения смерти. Термин имеет следующие определения: 1) "a killing without evil or criminal intent, for which there can be no blame, such as self-defense to protect oneself or to protect another or the shooting by a law enforcement officer in fulfilling his/her duties. This is not to be confused with a crime of passion or claim of diminished capacity, which refer to defenses aimed at reducing the penalty or degree of crime" [LLD]; 2) "that which is committed with the intention to kill or to do a grievous bodily injury, under circumstances which the law holds sufficient to exculpate the person who commits it" [LLL]. Основываясь на приведенных дефинициях можно сделать вывод, что случаи причинения смерти, соотносимые с термином justifiable homicide, предполагают не смягчение наказания, а освобождение от него ввиду исключающих вину обстоятельств ('exculpation'). Таковыми, например, являются самозащита или защита другого лица (self-defense). Термин self-defense имеет следующие определения: 1) "a defense to certain criminal charges involving force (e.g. murder)" [LLL]; 2) "the justified use of force (or the threat of force which may otherwise amount to an assault) against property or another person, in order to protect oneself, another person, or property" [Cremona 1989, p. 227]. Термин self-defense является ложно ориентирующим, так как соотносится с защитой не только самого себя, но и других лиц, а также собственности, однако причинение смерти или тяжких телесных повреждений при защите собственности неправомерно, если угроза собственности не сопровождается угрозой жизни или здоровью. Тот факт, что буквальное значение термина self-defense не соответствует содержанию обозначаемого им понятия, привел к тому, что некоторые правоведы используют синонимичные термины private defense, necessary defense, defensive violence. Кроме того, во втором из приведенных определений эксплицитно выражено право на защиту не только от другого лица, но и от чужой собственности, представляющей опасность ('use of force against property'). В Британии право лица на уничтожение или порчу чужой собственности для защиты своей закреплено законом (Criminal Damage Act 1971). Самозащита является обычной аргументацией подсудимого в случае, если он обвиняется в нападении, нанесении побоев или убийстве (assault, battery, homicide). При этом должна быть доказана обоснованность применения силы в каждом конкретном случае. [LLD; LLL; Cremona 1989, p. 227; Burnham 1995, p. 501]. Помимо самозащиты, причинение смерти человеку является правомерным в следующих случаях: 1) когда судья или другое уполномоченное должностное лицо действует согласно закону; 2) когда правительственный чиновник действует согласно правомочию, полученному от компетентного органа; 3) когда младший офицер или рядовой убивает согласно правомерным командам старшего по званию. Судья, который, исполняя свои профессиональные обязанности, выносит смертный приговор, не виновен в убийстве. Если закон предписывает смертную казнь за определенные преступления, он должен защищать тех, кому поручено вынесение и исполнение приговора. Должностное лицо, ответственное за охрану общественного порядка, имеет право причинить смерть или отдать приказ о причинении смерти, если общественно опасный бунт не может быть подавлен другим способом. Чиновник, действующий согласно правомочию, полученному от компетентного органа, имеет право причинить смерть, если в процессе исполнения своих обязанностей он столкнется с опасностью для своей жизни или с невозможностью исполнять обязанности, которые он уполномочен исполнять, без причинения смерти. Если чиновник правомочен причинить смерть преступнику и делает это, причинение смерти является оправданным. Если рядовой, находящийся на действительной службе, причиняет смерть по приказу своего командира, причинение смерти является оправданным. Исключение составляют случаи, когда команда является явно неправомерной [LLL]. Таким образом, можно сделать вывод, что деяния, соотносимые с термином justifiable homicide, отличаются от деяний, соотносимых с термином criminal homicide, только характеристикой обстоятельств, при которых они были совершены (самозащита, исполнение профессиональных обязанностей). Рассмотрение термина justifiable homicide в контексте терминов лексико-семантической подгруппы "fatal offenses against person" целесообразно вследствие очевидной фреймовой связи концептов CRIMINAL HOMICIDE и JUSTIFIABLE HOMICIDE. В англо-американском праве одним из самых тяжких преступлений против личности, несопряженным с причинением смерти ("non-fatal offenses against person") является изнасилование (rape). Термин rape определяется следующим образом: 1) "unlawful sexual intercourse with a female, by force or without legal or factual consent" [Newman, Anderson 1989, p. 10]; 2) "carnal knowledge of a woman forcibly against her will" [MLU, p. 733]; 3) "A man commits rape when he engages (in the old statutes, carnal knowledge) with a woman not his wife; by force or threat of force; against her will and without her consent" [MLU, p. 733]; 4) "The carnal knowledge of a woman by a man forcibly and unlawfully against her will" [LLL]; 5) "sexual intercourse with a female person without her consent" [MLU, p. 733]; Во второй, третьей и четвертой дефиниции присутствует термин-эвфемизм carnal knowledge. Термин возник в XVII веке и является синонимом термина sexual intercourse [MLU, p. 132]. Термин carnal knowledge имеет следующее определение: "sexual intercourse between a male and female in which there is at least some slight penetration of the woman's vagina by the man's penis" [LLD]. Возникновение термина carnal knowledge, по-видимому, связано с тем, что традиционная европейская мораль не предполагает открытого и прямого обсуждения интимной жизни человека. Неоднозначное отношение к прямому, неэвфемистичному обозначению соответствующего понятия наблюдается и в настоящее время. Это, в частности, проявляется в том, что некоторые правоведы предлагают полностью отказаться от употребления термина carnal knowledge, считая его устаревшим (см.: третью из приведенных выше дефиниций термина rape), и заменить его термином sexual intercourse, так как он является более точно ориентирующим. Другие полагают, что исключение из употребления термина carnal knowledge было бы ошибкой [MLU, p. 132; LLL]. Традиционно в обвинительном акте по делу об изнасиловании употребляется термин-словосочетание carnally knew [LLL]. Вышеизложенное является еще одним подтверждением наличия признака 'subjective-objective perception' у правового концепта CRIME. Виновное действие (actus reus) изнасилования состоит из трех элементов, каждый из которых можно рассматривать как сему в составе семемы термина rape – 'unlawful, 'sexual intercourse' и 'without the consent of the victim' [см.: Cremona 1989, p. 93]. Согласно приведенным выше дефинициям термина rape, жертвой соответствующего преступления может быть только лицо женского пола ('female', 'woman'). Таким образом, можно сделать вывод, что у правового концепта CRIME наличествует признак 'specification of an object of a crime'. В частности, объект преступления, соотносимого с термином rape, конкретизирован по половому признаку. Несмотря на то, что не все из приведенных выше дефиниций термина rape прямо указывают на пол субъекта соотносимого с ним преступного деяния ('man'), дефиниция термина carnal knowledge (эвфемистичного синонима термина sexual intercourse) показывает, что субъектом может быть только лицо мужского пола. Это подтверждает наличие признака 'specification of a subject of a crime' у концепта CRIME. В данном случае, субъект также конкретизирован по признаку пола. Традиционно в англо-американском праве лицо мужского пола, не достигшее четырнадцати лет, считается неспособным совершить изнасилование, однако на практике существуют прецеденты, опровергающие данное положение, что заставляет многих британских и американских правоведов говорить о его полной отмене [LLL; Cremona 1989, p. 98]. Тем не менее, можно сделать вывод, что признак 'specification of a subject of a crime', в данном случае, касается конкретизации субъекта преступления и по возрастному признаку. Однако на современном этапе развития англо-американского права признаки 'specification of a subject of a crime' и 'specification of an object of a crime' являются периферийными, что связано с их интерпретационной дифференциацией. В 1980-х годах в уголовном праве нескольких штатов США термин rape был отменен. Вместо него был введен термин sexual assault. Он обозначает более широкое понятие, по сравнению с термином rape, и определяется в Техасе следующим образом: "a person commits an offense if the person intentionally or knowingly caused the penetration of the anus or female sexual organ of another person who is not the spouse of the actor by any means without the person's consent" [MLU, р. 733]. В Нью Джерси употребляется термин simple sexual assault, определяемый как "an act of sexual penetration committed when the actor uses physical force or coercion, but the victim does not sustain severe personal injury" [MLU, р. 734]. Согласно данным определениям, субъектом и объектом деяния, соотносимого с термином sexual assault и simple sexual assault, может быть как мужчина, так и женщина. В Британии, начиная с 1994 года (Public Order Act 1994), объектом преступления, соотносимого с термином rape, может быть и мужчина. Исходя из этого, термин rape определяется следующим образом: "a man commits rape if (a) he has sexual intercourse with a person (whether vaginal or anal) who at the time of the intercourse does not consent to it; and (b) at the time he knows that the person does not consent to the intercourse or is reckless as to whether that person consents to it. (3) A man also commits rape if he induces a married woman to have sexual intercourse with him by impersonating her husband" [Her Majesty's Stationary Office // www.hmso.gov.uk/acts/acts1994]. Различия в восприятии преступлений сексуального характера являются одним из признаков, дифференцирующих британский и американский правовой концепт CRIME. Различия в восприятии подобных преступлений в штатах США свидетельствует о региональной дифференциации исследуемого концепта в США. Согласно традиции общего права, половой акт является противоправным (unlawful), если он совершается вне брака. Таким образом, по общему праву, муж не может быть обвинен в изнасиловании жены. Данное положение базируется на том, что традиционно жена рассматривалась как собственность своего мужа, и факт заключения брака подразумевал постоянное согласие жены на половые сношения с мужем. Изнасилование рассматривалось как попрание не прав женщины, а прав ее законного мужа (или отца, если женщина не замужем). Несмотря на то, что в настоящее время, как в Британии, так и в США провозглашено равенство прав мужчин и женщин, рудименты положения о невозможности изнасилования жены ее мужем до сих пор присутствуют в англо-американском праве. Некоторые современные британские и американские правоведы оправдывают их наличие неприкосновенностью личной жизни супругов и трудностью доказывания факта изнасилования в браке, а также тем, что изнасилование в браке считается менее тяжким преступлением, чем изнасилование вне брака. Вместе с тем, существует опасность ложного обвинения мужа в изнасиловании в бракоразводных процессах. В Британии существуют прецеденты признания мужа, принудившего жену к половому сношению, виновным в простом нападении (common assault) и непристойном нападении (indecent assault). Несмотря на то, что термин marital rape противоречит традиции общего права, он употребляется в современном англо-американском праве, так как оно развивается в сторону отмены положения о невозможности изнасилования жены ее мужем. В уголовных кодексах нескольких штатов США оно отменено полностью и считается противоречащим конституции [Cremona 1989, p. 93-94; Burnham 1995, p. 498-499; MLU, p. 548]. Это, безусловно, является признаком развития британской и американской правовых культур, а, следовательно, и правового концепта CRIME. Помимо рассмотренного выше термина-словосочетания marital rape в британской и американской юридических терминосистемах употребляется еще ряд терминов-словосочетаний, в которых лексема rape является главным словом. Все они обозначают более узкие правовые понятия, по сравнению с понятием "rape". Так, например, термин date rape имеет следующее определение: "forcible sexual intercourse by a male acquaintance of a woman, during a voluntary social engagement in which the woman did not intend to submit to the sexual advances and resisted the acts by verbal refusals, denials or pleas to stop, and/or physical resistance" [LLD]. Согласно дефиниции, термин конкретизирует понятие "rape" по степени знакомства субъекта и объекта преступного деяния. Термин statutory rape определяется следующим образом: "sexual intercourse with a female below the legal age of consent but above the age of a child, even if the female gave her consent, did not resist and/or mutually participated" [LLD]. Анализ дефиниции показывает, что объект преступления, соотносимого с данным термином, конкретизирован по признаку пола и возраста. В США брачный возраст (age of consent) во всех штатах кроме трех составляет восемнадцать лет, а возраст, по достижении которого лицо не считается ребенком, составляет четырнадцать лет. Во многих штатах брачный возраст может быть понижен до четырнадцати лет с согласия родителей. В Британии брачный возраст составляет шестнадцать лет. Гомосексуальная связь при наличии согласия не является преступлением, если обе стороны достигли возраста восемнадцати лет [LDD; Cremona 1989, p. 98; www.hmso.gov.uk/acts/acts1994]. В этом также проявляется признак правового концепта CRIME 'specification of an object of a crime', касающийся конкретизации объекта преступления по возрастному признаку. Наличие в англо-американском правовом концепте CRIME признаков 'specification of an object of a crime' и 'specification of a subject of a crime' также подтверждается дефинициями таких терминов как seduction, child abuse, molestation, child-stealing. Термины определяются соответственно: 1) "the action or an act of seducing (a person, esp. a woman) to err in conduct or belief, esp. of enticing the person to engage in illicit sexual intercourse" [MLU, p. 787]; 2) "usually occurs when a parent purposefully harms a child" [LLL]; 3) "the crime of sexual acts with children up to the age of 18, including touching of private parts, exposure of genitalia, taking of pornographic pictures, rape, inducement of sexual acts with the molester or with other children and variations of these acts by pedophiles" [LLD]. 4) "the technical statutory term for the abduction of children" [MLU, p. 4] Первая из приведенных дефиниций содержит указание на конкретизацию объекта преступления по признаку пола ('woman'), вторая, третья и четвертая – по возрастному признаку ('child', 'children'). Согласно второй дефиниции, субъект соотносимого с термином child abuse преступления ('parent') конкретизирован по степени родства с объектом преступления ('child'). Однако наличие в семеме термина seduction семы 'especially', а в семеме термина child abuse – семы 'usually' указывает на тот факт, что соответствующая конкретизация по признаку пола и степени родства является факультативной и зависит от обстоятельств конкретного дела. По-видимому, это связано с тем, что в процессе юридической практики британские и американские правоведы сталкиваются с большим количеством существенных обстоятельств дел, чем может быть предусмотрено статутным и прецедентным правом. Таким образом, правотворчество всегда "отстает" от правоприменения, и одна из целей правотворчества состоит в том, чтобы сократить этот разрыв. Именно с этим связаны появление термина marital rape и признание возможности изнасилования жены ее мужем, стремление некоторых правоведов отменить возрастное ограничение для субъекта изнасилования (лицо четырнадцати и более лет), а также другие признаки развития правовой культуры и, в нашем случае, концепта CRIME. Поскольку юридические термины обозначают понятия, содержащие наиболее существенные для права признаки тех или иных явлений, в их дефинициях особое внимание обращается на наиболее типичные случаи, соотносимые с этими терминами. Очевидно, что объектом обольщения (seduction) чаще всего является женщина, а само обольщение продиктовано целями сексуального характера. Жестокое обращение с ребенком (child abuse) чаще всего имеет место в семье. Но случается и по-другому. Именно на это указывают семы 'person', 'especially' и 'usually'. Это позволяет говорить о периферийности признаков 'specification of an object of a crime' и 'specification of a subject of a crime' у правового концепта CRIME и его сценарном характере. Подтверждается мнение А.П. Бабушкина, состоящее в том, что словарная дефиниция дает лишь схему сценария, которая обогащается факультативным содержанием в каждом конкретном случае [см.: Бабушкин 1996, с. 58]. Очевидно, что преступные деяния, соотносимые с рассмотренными выше терминами rape, seduction, molestation и child-stealing и др., в ряде случаев сопряжены с введением в заблуждение, обманом объектов данных деяний. Сема 'deceit' эксплицитно выражена в дефиниции термина abduction: "the act of leading (someone) away by force or fraudulent persuasion" [MLU, p. 4]. Присутствующий в дефиниции термин fraudulent определяется как: "not honest or aiming to cheat people" [DOL, p. 102]. Таким образом, можно сделать вывод, что признак 'deceit' присутствует в англо-американском правовом концепте CRIME. Родовым термином, соотносящимся с субъектами всех преступлений сексуального характера, является термин sex offender, определяемый следующим образом: "generic term for all persons convicted of crimes involving sex, including rape, molestation, sexual harassment and pornography production or distribution" [LLD]. Видовые термины образованы от основ ряда терминов, рассмотренных выше (rapist, molester). Все они имеют общеязыковые значения и соотносятся с субъектами соответствующих преступлений. Совершение преступных действий соотносится с глагольными терминами to rape, to molest. То же самое касается терминов, соотносящихся с преступлениями несексуального характера (abductor, to abduct, kidnapper, to kidnap) [DOL, p. 198, 155, 1, 133]. Термины to kidnap, kidnapper, kidnapping являются ложно ориентирующими, так как согласно их внешним формам (napping of kids) они должны соотносится только с похищением детей (to kidnap, kidnapping) и субъектами данного преступления (kidnapper). Однако термины соотносится с похищением любых лиц, независимо от возраста (kidnapping = "the act or instance of taking or carrying away a person without his or her consent, by force or fraud, and without legal excuse"). Данные термины имеют скандинавское происхождение и изначально действительно касались только похищения детей, но с течением времени объемы обозначаемых терминами понятий были расширены [MLU, p.494]. Выше нами был рассмотрен ряд именных терминологических словосочетаний, в которых в качестве главного слова выступает термин (терминоэлемент) assault. В сознании британских и американских правоведов термин assault стойко ассоциирован с термином battery, что подтверждается наличием в британской и американской юридических терминосистемах термина-словосочетания assault and battery, который определяется как "(Br)" a threat to attack someone followed either by a violent physical act or by touching which is not violent but is not intended to be friendly, or (Am) a violent physical attack on someone [IDE, p. 71]. Анализируя данную дефиницию, мы можем сделать вывод, что термин assault and battery в британской и американской юридических терминосистемах обозначает неидентичные понятия. В британской юридической терминологии данный термин обозначает понятие об угрозе нападения с последующим насильственным деянием ('violent physical act') или оскорблением действием ('not friendly touching'). В американской юридической терминологии термин assault and battery соотносится с применением физической силы ('violent physical attack'). Это также свидетельствует о дифференциации британского и американского правового концепта CRIME. Термин assault имеет следующие определения: 1) "crime or tort of acting in such a way that someone is afraid he will be attacked and hurt" [DOL, p. 15]; 2) "the threat or attempt to strike another, whether successful or not, provided the target is aware of the danger" [LLD]; 3) "whenever one person makes a willful attempt or threat to injure someone else, and also has an apparent, present ability to carry out the threat such as by flourishing or pointing a dangerous weapon or device at the other. An assault may be committed without actually striking or injuring another person" [LLL]; 4) "the use or threat of force upon another that causes that person to have a well-founded fear of physical injury or offensive touching" [MLU, p. 82]. Согласно первой из приведенных дефиниций термин assault соотносится как с преступлениями, так и с деликтами ('crime or tort'), что является еще одним подтверждением наличия общих признаков у концептов CRIME и TORT. Все дефиниции указывают на то, что термин assault соотносится с действиями, которые дают основание их субъектам опасаться за свою жизнь, здоровье или честь ('threat or attempt', 'attack', 'hurt', 'strike', 'physical injury', 'offensive touching'). Четвертая дефиниция сопровождается следующим примером: "стрельба из огнестрельного оружия в точку, находящуюся в непосредственной близости от кого-либо, если данное действие дает человеку основание опасаться за свою жизнь и здоровье, а также имитация стрельбы в кого-либо из незаряженного оружия квалифицируется как assault. Если же пуля попала в человека, деяние квалифицируется как battery" (перевод мой. – К.Д.) [см.: MLU, p. 82]. Данный пример, а также вторая из приведенных дефиниций ('awareness of danger'), указывают на то, что объект деяния, соотносимого с термином assault, должен осознавать существующую опасность. Однако в некоторых штатах США в случае, если нападение (assault) совершено с применением смертоносного оружия (deadly weapon) (например, стрельба из укрытия), осознание объектом деяния существующей опасности необязательно [LLD]. Термин battery определяется следующим образом. 1) "the actual intentional striking of someone, with intent to harm, or in a rude and insolent manner even if the injury is slight. Battery is a crime and also the basis for a lawsuit as a civil wrong if there is damage" [LLD]. 2) harmful or offensive contact with the person or another or with something closely appurtenant thereto, caused by an act intended to result in such contact or the in the apprehension thereof directed at the other or at a third person [LLL]. 3) "the intentional or negligent application of physical force to, or the offensive contact with, someone without consent" [MLU, p. 100]. 4) "crime or tort of using force against another person" [DOL, p. 22]. В общем языке лексема battery обозначает деяния, связанные с применением физической силы. Значение термина battery шире, поскольку он соотносится не только с применением физической силы, но и с оскорблением действием ('offensive contact'). Лексема assault в общем языке часто обозначает деяние полностью, то есть от угрозы до фактического совершения. Данное значение сохраняется и в юридической терминологии и семема термина assault включает в себя семему термина battery. Тем самым, термин assault может рассматриваться как родовой термин по отношению к термину battery, хотя часто в этом широком значении употребляется термин-словосочетание common assault. [MLU, p. 82, 100; Cremona 1989, p. 73]. Примеры терминов, значения которых сужены, по сравнению со значениями соответствующих общеязыковых лексем и словосочетаний были подробно рассмотрены выше. Случаи расширения значений терминов по сравнению с их значениями в общем языке встречаются значительно реже. Некоторые термины соотносятся с большим количеством противоправных деяний, чем соответствующие лексемы и словосочетания в общем языке, по-видимому, потому, что это позволяет избежать перегруженности юридической терминологии излишними терминами и облегчает ее практическое применение. Таким образом, мы можем сделать вывод, что сужение и расширение значений терминов как по сравнению с их общеязыковыми значениями, так и в пределах своей терминосистемы с развитием правовой науки, – это два противоположных, но не противоречащих друг другу процесса, направленных на облегчение оперирования юридическими терминами и на достижение соответствия юридической терминологии современным требованиям. В нашем случае, данные процессы указывают на развитие концепта CRIME. В британской и американской юридических терминосистемах употребляются другие термины-поливербы с терминоэлементом assault, которые конкретизируют понятие "assault" по трем основным признакам: 1) по степени тяжести деяния (simple assault, aggravated assault, assault of the first degree, assault of the second degree); 2) по конечной цели деяния (assault with intent to murder, assault with intent to rob, assault with intent to resist arrest, assault with intent to commit rape, assault to rape); 3) по роду занятий объекта деяния (обязанность охранять правопорядок и т.п.) (assaulting, resisting and willfully obstructing a police constable, assaulting a federal officer) [LLD; LLL; Cremona, p. 83; MLU, p. 82]. Следует отметить, что выделение вышеприведенных групп терминов-поливербов достаточно условно, поскольку очевидно, что степень тяжести деяния напрямую связана с его конечной целью, а объектом нападения с целью воспрепятствовать аресту (assault with intent to resist arrest), как правило, является лицо, находящееся при исполнении обязанностей по охране правопорядка. При этом мы можем сделать вывод, что периферийный признак англо-американского концепта CRIME 'specification of an object of a crime' касается конкретизации объектов преступлений не только по возрастному или половому, но также и по профессиональному признаку, социальному статусу. В англо-американском праве также употребляется глагольный термин to assault ("to attack someone") [DOL, p. 15]. Все объекты нападения соотносятся с термином-неологизмом assaultee, возникшем в середине XX века. Адъективный термин assaultive, как и другие адъективные термины, редко употребляется абсолютивно и чаще является зависимым элементом терминов-словосочетаний (assaultive crime) [MLU, p. 82]. Обобщая результаты анализа терминов лексико-семантической группы offenses against person, можно сказать, что периферийный признак 'subjective-objective perception' значим для англо-американского концепта CRIME и проявляется в классификационных различиях преступлений против личности в Британии и США, квалификации одних и тех же деяний как преступных или правомерных. Различия в уголовных кодексах штатов позволяют говорить о региональной дифференциации концепта CRIME в США. Признак 'subjective-objective perception' является следствием не только различного восприятия конкретного дела судьями и присяжными, но и свидетельствует о различном содержании понятия "справедливость" в Британии и США (в том числе и в разных штатах). Необходимость доказательства противоправности деяния обусловливает такой признак концепта CRIME как 'proof', подтверждает значимость признаков 'circumstance' и 'defense'. Тот факт, что субъект преступного деяния, как правило, осознает противоправность своих действий, позволяет выделить признак 'malice' в составе правового концепта CRIME. Ряд преступлений рассматриваемой лексико-семантической группы содержит в своем составе элемент введения в заблуждение их объектов. Это свидетельствует о том, что признак 'deceit' присутствует в англо-американском правовом концепте CRIME. Выявленный ранее признак 'specification of a subject of a crime' конкретизирует субъект преступления не только по личностным и возрастным характеристикам, но и по признаку пола, степени родства с объектом преступления, профессиональному признаку, социальному статусу. Общее стремление современного англо-американского права к объективности позволяет назвать данный признак интерпретационным и периферийным, однако его наличие свидетельствует о влиянии правовой традиции прошлого на современное право. В прошлом признаки пола, степени родства с объектом преступления, профессиональные и социальные признаки, конкретизирующие субъект преступления, были более значимы и, следовательно, располагались ближе к ядру концепта CRIME. То же можно сказать о периферийном признаке 'specification of an object of a crime', конкретизирующем объект преступления по признаку пола и возраста. Связь традиций прошлого с современным англо-американским правом также проявляется во влиянии христианской религии и морали на право (формальная криминализация суицида и неоднозначная трактовка эвфтаназии в ряде штатов США, сложность доказывания изнасилования в браке). Сужение терминологических значений, по сравнению с общеязыковыми, предопределено спецификой значения термина и, как следствие, более строгой организацией признаков терминологических концептов. Расширение значения термина, по сравнению с его значением в общем языке, обусловлено тем, что этот процесс позволяет избежать перегруженности юридической терминологии излишними терминами и облегчает ее практическое применение. Сужение и расширение значений терминов как по сравнению с их общеязыковыми значениями, так и в пределах своей терминосистемы с развитием правовой науки, – это два процесса, направленных на облегчение оперирования юридическими терминами и на достижение соответствия юридической терминологии современным требованиям. В то же время, данные процессы свидетельствуют о развитии концепта CRIME.