КАЛЕНДАРНЫЙ ФОЛЬКЛОР

Жизнь земледельца зависит от природы, и потому еще в глубокой древности люди старались на нее воздействовать. Появились обряды, целью которых было заклинать плодородие земли, хороший приплод домашнего скота, семейное изобилие и благополучие. Время совершения обрядов совпадало со сроками работ по выращиванию урожая. С течением времени земледельческий календарь причудливо соединялся с календарем христианских праздников. Этот календарь представляет собой в кратком виде следующий комплекс. θ Зимние святки – с 25 декабря по 6 января (все даты даны по старому стилю). θ Рождество – 25 декабря. θ Святые вечера – с 25 декабря по 1 января. θ Васильев день – 1 января. θ Страшные вечера – с 1 января по 6 января. θ Крещение – 6 января. θ Масленица – восьмая неделя перед Пасхой. θ Весенне-летние праздники. θ Сороки – 9 марта; день весеннего равноденствия. θ Пасха – первое воскресенье после первого весеннего новолуния (между 22 марта и 25 апреля). θ Егорьев день – 23 апреля. θ Летние святки – русальская, или семицкая, неделя, седьмая неделя после Пасхи. θ Семик – четверг на русальской неделе, седьмой после Пасхи. θ Троица – воскресенье на русальской неделе, седьмое после Пасхи. θ Аграфена Купальница – 23 июня. θ Иван Купала – 24 июня. θ Петров день – 29 июня. В каждый из праздников совершались определенные обрядовые действия и пелись приуроченные к этому празднику песни. Цель всех обрядов и песен была одна – способствовать жизненному благополучию крестьян. Потому календарным песням свойственно не только торжество смысла, но и определенное единство музыкального напева. Зимние святки были шумным и веселым праздником. Молодежь обходила все дома в деревне со святочными песнями. Жгли костры, рядились, собирались на игрища, устраивали посиделки, девушки гадали. Праздничная атмосфера святок описана в знаменитой балладе В.А. Жуковского “Светлана”, в романе А.С. Пушкина “Евгений Онегин”, в рассказе Н.В. Гоголя “Ночь перед Рождеством”. Зимние святки начинались с колядования. Парни и девушки ходили по деревне и у каждого двора “кликали” Коляду. Песни, исполнявшиеся при этом, в разных местах России назывались различно: колядки, овсени или виноградья. Хозяевам дома песней желали жизненных благ и требовали вознагражденья. Песни адресовались либо всей семье (всему двору), либо отдельно хозяину или хозяйке, были специальные песни для парня-жениха и для девушки-невесты. В песне рассказывалось о приходе Коляды или Овсеня (в припевах часто – Таусень) – существ, похожих на человека. Даже о самих христианских праздниках говорили как о живых людях: по мосточку, срубленному Овсенем, и приходят “три братца” – Рождество, Крещенье и Васильев день. Коляда и Овсень – мифологические персонажи песен – должны были принести крестьянам обильный урожай и домашнее счастье. Девушки в святочные вечера гадали. Гадания были разные, их было много. Некоторые из них сопровождались подблюдными песнями. “Ставят на стол четыре блюда, покрытые полотенцами или платками. В одно блюдо кладут уголь, в другое печину, то есть кусок сухой глины от печки, в третье – щетку, в четвертое – кольцо. Гадающая девушка вынимает из блюда судьбу свою; ежели вынет уголь, то ей предстоит дурная участь; ежели печинку, то смерть; ежели щетку, то будет у ней старый муж; и ежели вынет кольцо, то будет жить в радости и муж будет молодой”. Песни святочных гаданий предвещали судьбу: богатство или бедность, скорую свадьбу или вечное девичество, удачное и несчастное замужество, разлуку, дальнюю дорогу, смерть. Масленица – следующий после зимних святок крупный праздник в деревне. Масленицу праздновали в течение недели, шумно, разгульно, весело. Это были проводы зимы. На масленицу устраивались пиры с непременными блинами, катанье с ледяных гор, кулачные бои, катанье на тройках. Величали молодых, поженившихся в этом году, поминали умерших, обходили дворы с масленичными песнями, в которых желали хозяевам урожая и изобилия. В праздновании масленицы участвовали люди всех возрастов, но особенную роль играли дети. В одних местах было посылать ребятишек с первовыпеченными блинами на огород, где они, скача верхом на кочерге, кричали бы: “Прощай, зима сопливая! Приходи, лето красное! Соху, борону! И пахать пойду!” В других местах дети бегали накануне Масленицы с лаптями по деревне и всех, кто возвращался из города, спрашивали: “Везешь ли Масленицу?” Отвечавших отрицательно колотили лаптями. В некоторых губерниях именно мальчишки открывали праздник, строя ледяные горы и приветствуя Масленицу ритуальными приговорами. Наконец, в последний день праздника дети бегали иногда по деревне от избы к избе и требовали блинов особыми песенками. За поданный блин они показывали хозяйке куклу Масленицы, что сулило урожай. Песен на Масленицу пелось множество. Масленичными песнями встречали Масленицу, прославляли ее и подсмеивались над ней, прощались с нею. С Масленицей разговаривали как с живым существом. В песнях она то красивая девушка, то “баба-кривошейка”, то “дорогая гостья”, то “обируха” и “обмануха”. В некоторых областях делали чучело из соломы – Масленицу, - которую устанавливали в начале праздника где-нибудь на видном месте. В последний праздничный день чучело везли на санях в поле, сжигали, а затем хоронили или разбрасывали головни и пепел по полям, зарывали в снег. Уничтожая божество, люди верили, что весной с новой растительностью оно воскреснет вновь, даруя урожай. Весну встречали в разных местах в разное время. Крестьяне считали, что приход весны можно ускорить, выполнив определенные обрядовые действия. Выпекали из теста фигурки птиц (обычно жаворонков). Девушки и дети взбирались на крыши домов, сараев, поленницы, на деревья и с высоты закликали весну. В веснянках-закличках просили весенних птиц принести из-за синего моря ключи с замками, “закрыть зиму холодную” и открыть “отпереть лето теплое”. После исполнения веснянок головки “жаворонков” натыкали на солому, покрывавшую крышу, а остальное печенье съедали. В Егорьев день впервые после зимы выгоняли скот на пастбища, подхлестывая животных ветками вербы (у вербы первой среди древесных растений набухают весной почки; по народным поверьям верба обладала, поэтому магической животворящей силой). Этот праздник был преимущественно мужским. Мужчины обходили поля, закликая Егория уберечь скот от падежа, болезней, от зверей и сглаза. Подростки ходили от двора ко двору и пели перед каждым домом песни-пожелания. В этом весеннем празднике особенная роль отводилась пастуху. Он должен был ритуальной игрой на пастушеском рожке и специальными заговорами сохранить скот целым и невредимым на все время, пока скот пасется в поле. Из пасхальных обрядов песнями сопровождался только обход дворов молодоженов (“вьюнца” и “вьюницы”), ставших мужем и женой в пошедшую зиму. Конец весны – начало лета (май – июнь) – время новых праздников. Самый многообрядовый среди них – летние святки или русальская неделя. Главные действующие лица во время летних святок – девушки; главный герой исполнявшихся песен – березка, воплощавшая для крестьян животворную растительную силу. В Семик, празднично одевшись, девушки отправлялись в лес завивать березу: перевязывали концы деревьев кольцами, сплетали березовые верхушки с травой, пригнув березу. Венок, образованный ветвями, представлял собой магический круг. Березу завивали на несколько дней – до Троицына дня, когда шли смотреть, завял венок или нет, и в зависимости от этого предугадывали, счастливым или несчастным будет ближайший год и как сложится судьба гадающей девушки. Как и все календарные ритуалы, троицко-семицкие обряды связаны с будущим плодородием: урожаем и браком. После завивания березы ходили смотреть поля. Гадая о судьбе девушки, плели венки и, пуская их по воде, ждали, прибьется ли венок к берегу, поплывет ли по течению, что означало скорое или нескорое замужество; утонувший венок сулил смерть… Кроме того, у березы происходило “кумление”: девушки проходили попарно под сплетенными ветвями, целовались сквозь ветки и теперь называли друг друга кумами, обязываясь тем самым быть подругами и не ссориться. В Троицын день девушки и женщины устраивали похороны березы, “русалки”, “кукушки”. Сломанную ветку или особую траву, называемую “кукушей”, наряжали и затем закапывали под песню, как правило, на огороде. Русалок, которые по народным верованиям, способствуют урожаю (ибо связаны с водой), хоронили в виде кукол. Записаны обряды, в которых такую куклу клали в “гроб”, а девушки несли ее с заунывно-похоронными песнями к реке, куда и бросали. В других местах называли чучело коня и хоронили его, создавая как можно больший шум. Так как русалки подобно всякой демонической силе, существа вредоносные, то их старались умягчить развешиванием холстов по деревьям и кустарникам (см. в русальских песнях требованиями русалками рубашек себе). В период между Троицыным и Петровым днем в некоторых губерниях хоронили Кострому – человекоподобное существо. В обрядах “Костромушка” представлен обычно наряженным в женскую одежду снопом. Все эти похороны имели тот же магический смысл: передать весеннюю силу растительности новому урожаю. Урожай, заклинать который начинали еще в святочные вечера, в июне уже зрел на полях. Цвели травы. В период между Ивановым (Ивана Купала) и Петровым днем был временем последних летних праздников. В празднике на Ивана Купалу участвовала вся деревня. Зазывали на праздник особыми песнями. С песнями обходили поле, на меже жгли костры. Делали чучело и сжигали его на костре, через костер перепрыгивали. Купальские песни рассказывают и о ритуальных купаниях в реке. Крестьяне считали, что в купальскую ночь оживает вся нечистая сила и нужно стеречь домашний скот и хлеб от нее. На Ивана Купалу собирали целебные травы (особой популярностью пользовалась иван-да-марья). Волшебно всесильным считался папоротник, расцветающий, по легендам, раз в году именно в купальскую ночь. Тем, кто нашел цветущий папоротник, должны были открыться места кладов. После ритуалов в ночь на Ивана Купалу и встречи солнца в Петров день - вплоть до жатвы не было никаких праздничных обрядов. Жнивные же ритуалы не были жестко связаны с календарем, ибо зависели от срока поспевания зерна. Так как жатва в отличие от пахоты и сева была женским делом, то жнивные обряды и связанные с ними песни – прежде всего женские. Трем этапам жатвы соответствуют три вида песен: зажиночные – в начале уборки урожая; собственно жнивные – во время полевых работ (в этих песнях говорится в основном о самом труде крестьянок в поле); дожиночные (обжиночные) – поются после окончания жатвы. В конце уборки хлеба в поле оставляли немного колосьев (“бороду”) и завивали несжатый пучок или, пригнув его к земле, закапывали вместе с хлебом и солью. Последний сноп украшали и несли в дом. “Завивание бороды” было направлено на то, чтобы возродить силу земли, отданную ею на взращивание колосьев. Календарные ритуалы по-своему организовали крестьянский быт. Без них мир распался бы для крестьянина на хаотические и неуправляемые враждебные силы, готовые уничтожить саму жизнь. И магически и поэтически песни комментировали обрядовые действия, а те, в свою очередь, организовывали крестьянский быт и упорядочивали природу, от которой этот быт зависел.